Дети подземного Рая
О повести Валерия Михайлова “Выхода нет”
Пожалуй, нет более трудного жанра в прозе, чем социальная фантастика антиутопической направленности. Я сознательно уйду от сравнения В. Михайлова с мастером, даже, скорее, создателем жанра социально-фантастической антиутопии, уникальным в своём роде писателем Юрием Козловым, автором “Ночной
охоты”. Я ухожу от прямого сравнения, потому, что произведения разные, разные до диаметральной противоположности.В романе “Ночная охота” действия разворачиваются в посткатастрофическом мире, да, катастрофа абсолютно условна, да – Юрию Козлову нужна призма посткатастрофичности, через которую он преломляет и описывает совсем близкое прошлое и, столь же близкое, пусть гипотетическое (хотя, как аналитик, Козлов оказался прав) будущее, но, главное – настоящее. И многократно преломлённая и искажённая метафора Настоящего помогает увидеть внутреннюю, глубинную суть вчерашнего, сегодняшнего, а значит – и завтрашнего человека и человечества.
Повесть “Выхода нет”, напротив, пропитана почти что обыденностью, обыденностью нашей с вами жизни, привычной, сытой, спокойной. Мы не ждём катастроф, смотрим фильмы о грозящих Земле кометах, похрустывая чипсами. Всё идёт, как есть. Но за “обыденностью” Валерия Михайлова – самая страшная и глобальная катастрофа – катастрофа духовной гибели.
Поэтому, не сравнивая произведения, просто невозможно удержатся от параллелей, или, напротив, противоположностей.
Юрий Козлов, в “Ночной охоте” лёгкими набросками, полутенями, преданиями, намёками разрушает, не оставляя камня на камне, три главные иллюзии – Три Утопии – Три Кита, на которых зиждется наш современный миропорядок, ведущий к неотвратимой Катастрофе. Иллюзия идеального Коммунистического общества, Иллюзия идеального Капиталистического общества и Иллюзия идеального Техногенного общества. И три Вавилонских Башни рушатся силой его творчества.
Михайлов идёт по другому пути – он не оставляет камня на камне от обычного бытия обычного человека, тоже ведущего к Катастрофе. Да, и Михайлову нужна призма, но – парадокс – в отличие от Ю. Козлова, Валерий Михайлов использует не посткатастрофический, а предкатастрофический мир.
Он почти не пытается заглянуть в прошлое или в будущее, он пишет о настоящем, о нас с вами. Пишет. И ищет Выход.
Диалектика. Суть повести Валерия Михайлова – диалектика. Что означает табличка с надписью “Выхода нет” в самом начале произведения, толкающая героев на поиск Выхода? Главный герой Михайлова утверждает, что надпись “Выхода нет” говорит именно о наличии выхода: ““ВЫХОДА НЕТ” означает, что он есть, только не здесь и не сейчас”. И, напротив, в конце повести, последний, оставшийся в живых, из героев видит “Огромные высокие лестницы, которые шли наверх, туда, где красовалась заветная табличка ВЫХОД. Но выход оказался запертым”.
И, правда, мы настолько привыкли к надписям “Выхода нет”, означающим только то, что водитель троллейбуса решил лично проверить билеты, “Служебный вход” и тысячам и тысячам подобных бессмысленных надписей, которые означают одно: выход!
В. Михайлов помещает своих героев в почти идеальный мир, в котором практически нет насилия, в таинственную сеть подземных коммуникаций, созданную на глубине в 2-3 километра – убежище, созданное на случай ядерной войны, или какой-либо иной глобальной катастрофы. Они рождены в этом подземном мире, они уже не помнят, как и когда в эти коммуникации проникли их предки. Они строят свою мифологию: “Первой и самой популярной была версия о Зодчих, которые вырыли все эти туннели, наделали складов, поставили Экран, но затем, почему-то ушли по бесконечным ходам в бесконечной тверди. Кто они и откуда взялись, не знал никто, но многие верили, что они вернутся и заберут всех к себе, в мир Экрана”
.У них есть всё – пиво – ящиками, консервы – ящиками, сигареты – ящиками, тёплые душевые кабинки в небольших квартирках, в каждой из которых установлен Экран. Он показывает фильмы про красивую жизнь, там, Наверху, и жители подземного мира проводят почти всё своё время перед Экраном. Некоторые уже не верят, что наверху что-то есть, другие считают, что война или глобальная катастрофа, из тех, что они видели на Экране уже произошла, уничтожив “наверху” всё живое, а люди не успели воспользоваться убежищами. Но кое-кто побаивается, что ядерная война ещё не произошла, а если произойдёт, то люди придут сюда и не очень-то обрадуются тем, кто съедает их припасы. Побаивается, но отгоняет страх, встряхивая автомат, – оружие под землёй тоже – ящиками.
О ком это – это о нас, точнее, – о мечте обывателя о “западной жизни”, где в холодильнике всегда ящик пива и ящик тушёнки, на столе – пачка “Мальборо”, под подушкой – тяжёлый ствол и 42 канала по телевизору. И больше ничего не надо.
Но нет – обитатели тайных лабиринтов – лучше нас. Они – перволюди, обитатели Эдема. И любовь у них человеческая, а не скотская. Простая и естественная. Первозданная, а потому – чистая.
“Да, малыш, это наша идиотская стыдливость. Признав когда-то любовь грехом, мы никак не можем освободиться от мысли, будто делаем нечто постыдное каждый раз, когда... Особенно любят изгаляться авторы характерных книжек для детей старшего школьного возраста. Оргазм, пенис, вагина… Полная кастрация стиля. Такое впечатление, что вот-вот запахнет формалином, и в класс войдёт патологоанатом”.
Главный герой Валерия Михайлова – Костик – находит библиотеку и начинает читать различные книги. Среди них – книга по астрономии: “В этой книге говорится, что Мир – это пустота. Огромная пустота, в которой крутятся такие вот шарики. Число их огромно. Эти шарики вращаются вокруг больших раскалённых шаров, получая от них тепло и свет. Один из этих шариков и есть наш Мир. Планета Земля. И вся жизнь сосредоточена на поверхности Земли. Мы же каким-то образом забрались внутрь. Экран – это и есть мир поверхности. На поверхности живут люди, звери, птицы”. Кто-то бросает ему: “Одна мифология. Всё о Том Мире!” “Но почему же мы не встречаемся с ними?” “Мы не верим друг в друга. А многие из них думают, что под землёй находится Ад… Место, куда попадают души умерших.” “Так что, мы, умершие?” “Не думаю… тем более, что в Аду людей должны мучить”. “Кто?” “Все, кому не лень. Ад – это наказание”. “За что?” “Их Бог оказался неудачником. Сначала
он создал ангелов, но они его предали, и половина ушла в оппозицию. Потом он создал людей, но они не оправдали его надежды. Тогда он уничтожил людей, оставив лишь одну семью, но и из этой затеи ничего не вышло. Он даже подставил собственного сына, а, когда и это не помогло, придумал ад, обвинив во всех своих неудачах людей”. “Бред какой-то”. “Это их мифы”.С каким мастерством удалось Валерию Михайлову отобразить восприятие человеческой мифологии, условно, “инопланетянами”, ибо эти люди, рождённые и выросшие при свете “дневных” ламп противоатомных убежищ равно чужды нашему миру, как и гипотетические пришельцы из дальних уголков Вселенной.
Но, всё-таки, “инопланетяне”, “дети подземелья” Валерия Михайлова – лучше нас. Они не могут довольствоваться спокойствием и сытостью, они ищут Выход. И, отнюдь не случайно, повесть начинается с монолога Костика, после прочтения им одной из многочисленных книг: “Это умирать они предпочитали на Родине, а жить старались где-нибудь в Париже или на островах. Получали Нобелевскую премию, любили женщин, мужчин, вино. Или просто сиживали за чашечкой кофе в парижском кафе. И уже перед смертью возвращались в Россию
- умирать. …Есть целые долины смерти. Так вот, молодые сильные животные обходят их стороной, а старые и больные приходят туда умирать. Киты выбрасываются на берег, а люди возвращаются в Россию”. Костик, понимает тупиковость их жизни – двигаться от склада к складу, от бункера к бункеру, пока, наконец, их потомки не съёдят, выкурят, выпьют, – опустошат все запасы, рассчитанные, хоть и на сотни тысяч человек, но на 2-3 года! Он уговаривает пойти с ним, искать Выход наверх ещё несколько человек, включая свою подругу Женю. Но Костиком движет не только осознание того, что запасы убежищ не бесконечны – главный побудительный мотив – страсть к познанию “того, что Там”, а так же – неприятие однообразной сытой и бессмысленной жизни. И снова – диалектика – Костик читает “книгу, с которой носится Преподобный Джо” – местный сумасшедший, как считают многие. Но именно дурачок Джо приносит заветную табличку с надписью “Выхода нет”. И перед Костиком снова парадокс - по книге Джо – под землёй – Ад, но по этой же книге – изначальный Рай, где перволюди не знали войн, ни в чём не нуждались, у них не было необходимости работать, – так похож на их подземный мир. Так что представляет из себя их мир – и Рай и Ад – одновременно? И зачем стремится в Тот Мир, наверх, если его жители вгрызлись в землю, чтобы создать убежища от оружия, которое может уничтожить всё живое? И всё это – между строк.Но Костику не нужен Рай без синего неба и солнца днём, без звёзд – ночью, без травы, цветов, деревьев, животных. Он, и ещё несколько человек отправляются назад, назад – и вверх, в неизвестность, через пустые выеденные склады и загаженные бункеры, из которых когда-то ушли их предки, чтобы попасть из “бункерного Рая” в настоящий мир, пусть находящийся под прицелом “Минитменов” и “Лесных Красавиц”, но настоящий, со звёздами и солнцем, с небом и морем, настоящий, и, потому – прекрасный.
После опустошённых бункеров им приходилось идти по шею в грязи, спать стоя, обходится без еды и питья. Проснувшись однажды, они потеряли друга. На их пути вставало множество опасностей, впрочем, как и на пути любого, кто идёт к Свету, а они стремились на Свет. И вдруг – на их пути оказался совсем нетронутый и не разграбленный, определённо – военный бункер. С тёплым душем, каким-то очень крепким, для людей знавших только пиво, напитком, буквально свалившим их с ног. Передышка. Одев чистое и новое обмундирование, прихватив несколько бутылок “бронебойной” не знакомой им ранее “алкогольной смеси”, взяв гранаты и мощные автоматы с боекомплектом, столько, сколько смогли унести, они пошли дальше. Однако там “Было ещё нечто, что они решили оставить в покое, потому что здесь всё могло нести смерть”. Совсем скоро оружие им пригодилось – только благодаря огнемёту Костика, они отбились от нескольких тысяч крыс, готовых сожрать их. Путь к Свету лежит через Тьму. Путь к Раю лежит через Ад. Совсем фантасмагорическое подземелье, наверно, ещё средневековое, со скелетами, подвешенными на цепях, которые “провожают их пустыми, словно созданными для темноты, глазницами, чьи взгляды жгли насквозь”. А потом была Тварь. Настоящий демон ада, её шипение слилось с их криками, выстрелами и взрывами гранат. Они жали и жали на курки, даже когда тварь превратилась в тонну кровавого месива, а автоматы щёлкнули и замолкли – они впервые встретились с воплощённым и реальным ужасом – эти “Дети Подземного Эдема” с омерзительной и громадной Тварью из плоти и крови.
А потом было падение – падение в свет!
На наивный вопрос Жени: “Это Мир?”, она получила ответ дамы в красивом платье по имени Беатрисса: “Это Рим, деточка, а не Мир”
.“Рим Великий и единственный. Ещё одна подземная химера. Или не химера, а так, пародия на химеру. Или это первый круг рая?”
– спрашивал себя Костик, – спрашивал, и сам себе отвечал, со свойственной им всем – “Детям Подземного Рая” чистотой и непосредственностью: “У нас хоть тряпки да жратва попроще, зато нет всего этого… Не нравится мне. Варвары, эллины, римляне, патриции, рабы, гладиаторы…” Он интуитивно чувствует моральную ущербность Подземного Рима, где их приодевают, поют изысканными винами, но… Это прежде всего – эрзац, подделка, цветы, птицы, рыбы, вода – настоящие, но мир – поддельный – нет неба, нет солнца, нет звёзд.Автор сознательно, с великолепным метафоризмом описал форму Подземного Рима – громадная сферическая пустота. Для человека, знающего о ядерных испытаниях и “технологических взрывах”, хотя бы, понаслышке – понятно – Подземный Рим – ничто иное, как сфера, образованная подземным ядерным взрывом глубокой закладки, когда порода под действием гигантского давления и температуры образует сферическую пустоту, диаметром до километра, облицованную многометровым слоем породы расплавленной и сжатой до алмазной твёрдости. Ещё один символ? Вот он – Четвёртый Рим – оплавленная ядерная воронка с ненастоящим, может, так же – атомным источником света, с жителями, обречёнными выродиться от радиации, которая всюду – вокруг них, или же, если у очередного “варвара”, провалившегося в “Рим” из туннеля не лопнет ремень “калаша” и будет лучше закреплён подсумок с гранатами – квазиримляне тут же станут его верными подданными и слугами… Вот он – Четвёртый Рим!
В гладиаторском поединке с Тварью выживает один Михей, спасённый Костиком, вонзившим меч в глаз Твари и погибшим вместе с ней.
Превозмогая боль он идёт и идёт по туннелю – вперёд и вверх… Поднимается на какую-то невероятную высоту – точнее, – с невероятной глубины по скользким и ржавым ступеням колодца и… он слышит речь – матерную, пропитую, но человеческую речь. Памятуя о квазиримлянах, скормивших их Твари, Михей ждёт когда люди уйдут. Бетонная стена оказывается сделанной “на соплях” и Михей разбирает её. Люди. Здесь были люди. Остатки еды лежат на… Михей не верит себе – значит, Костик и свихнувшийся Джо были правы – газеты он видел раньше только на Экране. Мир! Совсем рядом – Мир! “Змей с огненным глазом”, которым пугал их Преподобный Джо – всего лишь – поезд метро, виденный им сотни раз на Экране. Станция. Снова люди. Он ждёт, когда они уйдут. Лестницы наверх. Стеклянные двери с надписью “Выход”. Снова диалектика – все выходы заперты. Снова диалектика – “служебный вход” – открыт. Откинув крышку люка, он попадает в Мир. Видит звёздное небо, чувствует свежий ветер. Несколько мгновений. Всего несколько мгновений проходит до того, как он попадает под колёса…
Концовка более чем естественна. Допустим, Михей выживет после наезда. И что его ждёт – психиатрическая клиника? Кто поверит его рассказам о “Риме”, средневековой камере пыток, противоядерных бункерах?
А если бы этой машины не было, – что бы делал он в незнакомом и жестоком мире. Да, “Дети Подземного Эдема” не выжили бы здесь. Ведь всё, чего они хотели – смотреть на небо, купаться в море, слушать птиц. А в Мире – этим не проживёшь. Быть может, погибшему Михею и сошедшему с ума Джо повезло, – они увидели Мир таким, каким его представляли, по прекрасной иллюзии Экрана. Они, со своей первозданной чистотой не были созданы для жестокого и подлого мира, где отстреливают птиц, пение которых они так хотели услышать, где океаны отравлены, где миллионы людей, может быть, совсем скоро возмечтают о тех самых подземных убежищах, под ударами ядерных боеголовок, или какой-либо иной техногенной, то есть – сотворённой руками человека катастрофы. Ни Джо, ни Михей так и не успели понять, что истинный Ад – и есть наш мир. Может, были правы те, кто остались в бункерах с консервами и пивом, Экраном и тёплым душем? Нет, – это путь к вырождению! Пусть главные герои были обречены, обречены как мотыльки, летящие на свет. Но можно ли судить тех, кто стремились к Свету…