МАГЕЛЛАНОВЫ ОБЛАКА
	Магеллановы облака - две ближайшие галактики в созвездиях Тукана и Золотой Рыбы. Невооруженным глазом видны на небе в Южном полушарии
			I.
Век кончался без всякой романтики, Мир поставив к исходу вверх дном. Мы в прожжённые кутались ватники На чужбине в дозоре ночном. Плыл сиреневый дым над кошарами, Мирно голос звучал земляка: “Друг, ты знаешь, в другом полушарии Магеллана видны облака. Мальчуганом в родительском доме я По ночам залезал на чердак, Где заждались друзья - “Астрономия” Театральный бинокль, Зодиак. Вырываясь из сумрака душного, Открывал я иные миры И не верил, что звезды - бездушные Раскалённого газа шары. Повидать бы их спины колючие, И не жалко тогда умирать!” Чтоб его подбодрить, я пошучивал: “Мы ещё оседлаем их, брат!” Кто мог ведать, что через полмесяца В цинке к маме пошлют земляка, Что отныне вовеки не встретятся Магеллановы с ним облака.

			II.
Мы не бредим уже бригантинами – Улетучилась наша весна. Приземленными и меркантильными Стали помыслы многих из нас. И в погоне за счастьем, за славою Помогать стало нам не с руки: Мы забыли о милости к слабому, Возвышаясь, мы топим других. Только тщетно: в сравнении с вечностью Мы – земные халифы на час, И чем алчней мы мелочно мечемся, Меньше Господу дела до нас. Но я верю – наивно? запальчиво? – Горний свет не угаснет, пока И в российской глуши видят мальчики Магеллановы сны-облака!
								ИЮЛЬ
Нет от росы следа. Сушь выбелила пылью Дороги-рукава, манжеты-тупики, И бурой бахромой бурьянный чернобыльник К обочине пришит. Бездождью вопреки, Высок и полон сил, он славит солнце это, Хотя светила длань в июле нелегка. Пытаясь хоть чуть-чуть убавить пламень лета, Синь неба молоком разводят облака, И к вечеру с небес уже струится нежность… Лежит и, глядя в высь, соломинку грызет Распахнутый мой край – мальчишка безмятежный, Раскинув руки аж за самый горизонт.
				ВЕСНА
Всё гуще воздуха кисель, И почва задышала шало: Глубокий вдох – сугроб осел, Глубокий выдох – лёд порвало! Крушит устои кутерьма, И анемон взметнулся белый: Сдает позиции зима Под барабанный марш капели!
						ОСЕНЬ
Сентябрь. Гонимы без вины, Гнездовья покидают птицы, Березам златом листвяным От осени не откупиться, И всё останется, как есть: Дремотный дождь не перестанет Скрести в заржавленную жесть, Стекать слезинками со ставен.
				ЗИМА
Недолог день: едва лишь, спозаранку, Светилу одолеть удастся мрак - Как вот уже стремительно на санках Оно с зенита катится в овраг, А вверх ползет луна, как неживая, И снова звезд на небе – пруд пруди! И ночь ложится, город прижимая, Как будто куклу, бережно к груди
							ЛЕТО
Подбоченились душистые стога, Затуманились душицею луга, Гонит ветер безмятежный наобум Распушенных облаков седой табун. Брызги смеха озорного над прудом – Не заманишь ребятишек в душный дом, Только пес веселый стал к полудню вял – Разморило: под телегой задремал.
					ПОЛУСТАНКИ
Два полустанка - простоватых, милых, В провинции стояли по соседству. Любовь меж ними поездом ходила Вперед-назад, спеша от сердца к сердцу. Лиловым ливням было не по силам Помехой стать для полустанной дружбы, Ночей недобрых вязкие чернила Расплескивал тот поезд ненатужно. На сотни верст табун ветров-мустангов Разнес рассказ о нежности безгрешной. Обходчик был романом полустанков Ошеломлен и бросил пить, сердешный... …Мне доводилось с ним встречаться летом: Читал он наизусть Шекспира часто И величал Ромео и Джульеттой Два полустанка на своем участке.
		БАРОМЕТР
Снег зиме озабоченно штопал Раны рваные - черные лужи, Вихрь снежинки закручивал в штопор, Беспощадно швырял и утюжил. Этой бурей ночной погребённый, Кто-то плакал в бескрайности млечной: То ли брошенный чей-то ребёнок То ли скрипка ушедшего в вечность. Но уже душный запах сирени, Шум листвы, птиц беспечное пенье Ясно слышал в ту ночь шизофреник - У него началось обостренье.
				* * *
Было время благостным, тягучим, Плыло счастье в руки косяком. Из рогатки я стрелял по тучам И под ливнем бегал босиком. Сердце упивалось ликованьем От ребячьих радостей простых - Для себя не загадав желанье, Рыбок отпускал я золотых. Где теперь тех треволнений трепет? Как сумела безразличья стынь Заковать босые ноги в цепи, Сделать мир безрадостно-пустым? Из базуки я палю по тучам, Но - глаза ль подводят? – день за днем Вместо ливня падают беззвучно, Ангелы, сметенные огнем.
	ВЕСЫ
Когда, устав от суетных скитаний, Я перед Богом голову склоню, Он книгу из хранилища достанет – От “А” до “Я” земную жизнь мою. Возьмет весы, протрет очки десницей, Намочит палец праведный слюной И поплывет неспешно по страницам, По чашам век раскладывая мой: Грехи налево, добродетель – вправо... И слева чаша уж полна совсем: Гордыня в ней, неверность, жажда славы - Дорога мне заказана в эдем. Пойдет к концу подсчет неторопливый, И вдруг направо ляжет, вся светла, Моя любовь к стране христолюбивой, Надёжно перевесив чашу зла.