Родное имя вычерчу в снегу,

увижу свет таинственный на лицах,

И ни за что на свете не солгу

На этих доверительных страницах.

Святая ложь, сомкни мои уста.

Ужели я свободна и бессмертна,

Где лист калины падает с куста

На землю, что ещё не милосердна?

Где у дороги, как бы невзначай,

Над белым снегом стынущей равнины

Стоит, надломлен, русский иван-чай,

По ветру распустив свои седины.

Раскричались сердитые птицы.

Стало холодно на пустырях.

Звёзд весёлых колючие спицы

потерялись в осенних ветвях.

Только ветер над вечным простором,

только свет от далёких костров

Студят душу нетленным укором,

Свистом, воем и плачем без слов…

И не страшно на этой равнине

Быть поэтом, рабом, мудрецом,

Где снегирь пировал на рябине,

И судьба завивалась кольцом.

Когда б не снег на это поле,

когда б не листьев серый прах,

когда б слова не бились в горле,

как птица вещая в кустах,

тогда б жила легко и вольно

и знать не знала, почему

в родимом доме хлебосольно

и сладко сердцу моему.

И не печалилась о доле,

и понимала бы острей,

простой избыток вечной боли, -

как одиноко меж людей.

Когда б не ветер по угору,

что заметает хрупкий след,

тогда б могла подумать впору,

что лучше жизни, - жизни нет…

Во всём разберусь я сама.

Тебе б не поддаться обману, -

не ждут нас чужие дома,

тем более дальние страны.

Узнаешь любою ценой,

в искусной игре потакая,

как больно не плакать слезой,

ладони к лицу прижимая.

И ты, будь со мной заодно,

урок памятуя до дрожи,

пей нежную ночь, как вино,

где звёзды стекают по коже.

Промолчит голубая вода,

Проплывёт белокурое облако,

Забывать начинаю, - да, да, -

Все черты дорогого мне облика.

За стеной налетевших разлук,

Память стёрла и жесты, и речи.

Только нежность заботливых рук

Почему-то запомнили плечи.

Я сама покупаю цветы,

Приношу их домой торопливо, -

Вот такие дарил мне и ты,

Что же эти глядят сиротливо?

Этот мир не хорош и не плох,

Как нас время карает сурово:

За разлуку, за право на вздох,

За пустое, дешёвое слово.

По некрасивой улице пройдусь,

цветы в пыли склонились у обочин.

Упала в сон неистовая Русь

и замерла, как в поле колокольчик.

Задумалась в предчувствии судьбы

в укор всему мятущемуся люду,

делящему то деньги, то гробы,

Замру и я, как камушек в пыли,

подняв глаза на сельское кладбище, -

крест за крестом растут из под земли

на солнце грея серые лапищи.

В кустах цветёт змеиная трава

на тропку выбегая угловато.

Был прав мудрец, что выдохнул слова:

"Не обретай ни славы и ни злата".

это дождливое утро.

В сердце тревогу смирить

великодушно и мудро.

Глядя в пустой небосклон,

слушать, как мчат электрички.

Северный, резкий циклон

наши ломает привычки.

Было бы проще, но дождь

Мчится, резвясь, по столетью,

и откровенная ложь

не приближает к бессмертью.

Прошлого нет и следа,

правду земли узнавая,

плачут мои города

от бытия изнывая.

Глядя в заветную тьму,

люди неблизкого круга

непостижимы уму,

не понимают друг друга.

Вчера так шумно было в мире,

Удалый ветер клён сломал.

Сегодня - тихо. Лужи - шире,

Свет отражают, как металл.

Смотрю, вот матушка идёт,

Обходит лужи осторожно,

А в луже облако и лёд,

В душе печально и тревожно.

И никакой здесь тайны нет,

Лишь совместились миг и слово,

Любовь и грусть, покой и свет

Неотвратимо и сурово…

Отсюда, с этой стороны на тихом склоне,

Две женщины смотрели сны…

Сквозь свет ладони.

Одна смотрела в небеса, где зной ярился,

Где искромётный самолёт иглой вонзился,

Где купол неба обжигал, и свет был ярок,

Где верх горы напоминал свечи огарок.

Той, что легла в траву лицом,

Судьба немыслимым венцом над нею вилась.

А грудь, прижатая к земле, дышала чаще,

Слеза дымилась на стебле травы горящей.

Горчила сладкая пыльца, стучало семя, -

Здесь протекало у лица другое время.

Гуляет ветер меж полей,

Гудит сквозная автострада.

Я здесь, случайно, журавлей

В даль провожала долгим взглядом

И отчего-то было жаль

В осенних сумерках прощальных

Их беспокойную печаль,

Грусть голосов исповедальных.

Когда с тоской из-под небес

Лились на землю плач и пенье,

Казалось чудом из чудес

Их непонятное стремленье.

Ввысь, оторвавшись от земли,

Превозносились птичьи души,

Оплакивали, как могли,

Родной пейзаж холодной суши.

Взгляду никогда не надоест

Отмечать обычные детали:

Погрустнел и высветился лес,

Раздались и выпрямились дали.

Как в заплатах зреющего льда

Засверкали маленькие лужи,

Как стоит глубокая вода

В ожиданьи холода и стужи.

Лишь смогла бы бедная душа

Пережить все эти расставанья:

Крики птиц и шорох камыша,

Звёзд высоких противостоянье.

Первый снег засветился в ночи,

в нашем тихом и сером квартале,

а вчера здесь кричали грачи

и с берёзы листву осыпали.

Лишь вчера наш блистательный сад

уходил в голубые туманы,

а сегодня вернулся назад,

сыплет белым на чёрные раны.

Что там будет ещё впереди?

Ледоходы, дожди и метели…

Бьётся стойкое сердце в груди

на пределе, мой друг, на пределе…