«Антония ничего не ответила. Она очень устала. Стоя рядом у перил маленького балкона, молодые люди, закончившие свой политический спор и полные дружеского расположения друг к другу, целиком отдались молчаливому ощущению взаимной близости, наступающему в минуту глубокого затишья после порыва страсти. В конце улицы, возле рыночной площади, в жаровнях, на которых базарные торговки готовили ужин, дотлевали угли. Красные отблески играли на мостовой. Совершенно бесшумно под уличным фонарем появился человек, закутанный в обшитое по краям пончо. Он напоминал перевернутый цветной треугольник, основание которого составляли плечи, а вершина опускалась почти до земли. Со стороны гавани шагом приближался всадник. Под каждым фонарем его конь переливался серебристо-серым светом, оттеняя черную фигуру седока.
Вот, полюбуйся — знаменитый капатас грузчиков во всем своем блеске возвращается в город после работы,— вполголоса сказал Деку.»
Перед нами несколько характерных черт метода Конрада. Личные отношения двух людей, обрисованные в их сокровенной интимности и все же как бы со стороны, прочно помещены автором в более широкую сферу социальных отношений. Мир личных чувств ставится писателем в связь с миром общественным. Тлеющие угли, ассоциирующиеся в сознании читателя с покоем, который наступает после порыва страсти, служат одновременно и средством внешней изобразительности. Это удачная находка автора, перекидывающего мостик между двумя мирами. Базарные торговки и человек в пончо — это не просто живописные фигуры, введенные для колорита (хотя и эту функцию они имеют). Они невольно заполняют общую картину социальной действительности, придавая человеческую теплоту и значительность той политике, о которой слишком отвлеченно рассуждали Антония и Деку. И тут же, обрисованный в двух-трех фразах, на сцене появляется новый герой — Ностромо, о прибытии которого возвещает неотделимый от его образа эпитет «знаменитый». С первой же строки этому герою сопутствует лейтмотив, чаще всего с ним ассоциируемый,— серебро. Его конь поблескивает серебристо-серым сиянием, как сокровища рудников Сан-Томэ, которые погубят его. Ассоциация с серебром все расширяется, достигая апогея в последней фразе книги, в которой возлюбленная Ностромо выкрикивает его имя — имя вечного пленника сокровищ рудников, — и крик ее далеко разносится по морю: