Конрад несколько упрощает отдельные характеры, наделяя их четкими индивидуальными контурами и часто возвращаясь к этим лейтмотивным чертам. Характер у Конрада приобретает рельефность не только по контрасту с другими персонажами, но и на фоне ярко обрисованной внешней среды. Молодая Антония неизменно ассоциируется с веером; Ностромо — с серебром и эпитетом «знаменитый»; доктор Монигэм — с его ковыляющей походкой, подергиванием искривленных плеч и глубокими рубцами на лице; гарибальдиец — с «львиной гривой» (в известном смысле это проявление все той же старой теории «темпераментов», получающей поэтическое развитие). То, что на первых порах кажется некоторой назойливостью, вскоре воспринимается как совершенно необходимый прием. В действительности, конечно, характеры персонажей «Ностромо» отнюдь не просты: к концу книги они раскрываются во всей своей глубине и многозначности.
Конрад прибегает здесь к традиционным условностям, известным еще драматургу-елизаветинцу. Гамлет поначалу подается Шекспиром в традиционных канонах, так, чтобы зрители-елизаветинцы сразу же узнали в нем знакомый тип меланхолика, и только потом мало-помалу раскрывается его многосложность и новая значимость. Так и доктор Монигэм у Конрада, этот циничный и суровый моралист с иссеченным шрамами лицом и искалеченным телом, предстает перед читателем в традиционно-условном облике и лишь постепенно, по мере выявления той роли, которую он играет в замысле романа, обнаруживается подлинное существо его характера.
Любопытно сопоставить метод Конрада, использующего традиционные условности и постоянно контролирующего (в самом похвальном смысле этого слова) свой стиль, с методом, который применил двадцать лет спустя в своей политической трилогии «США» Дос-Пассос, добившийся широты охвата действительности ценой отказа от глубины обобщения, а живого разговорного языка — ценой отказа от «разумной» краткости.
Приведем несколько примеров метода, используемого Конрадом в «Ностромо». Следующий отрывок продолжает сцену пылкого объяснения между Антонией, дочерью идеалистически настроенного лидера либералов, и влюбленным в нее беспринципным скептиком и дилетантом Мартином Деку, европейцем до мозга костей. Поздним вечером они стоят у окна в доме Антонии.