Менее убедительным предстает брак Хэрриет Смит и Роберта Мартина. Сомнение вызывает не правдоподобность ситуации, а манера ее изображения. Эта линия подается слишком поверхностно и ослабляет силу романа. Поскольку история Эммы — ее ошибки и романтические увлечения — составляет стержень романа и проливает наиболее яркий свет на тему замужества, с точки зрения замысла Джейн Остин важно, чтобы эта история не оказалась смазанной или окрашенной в сентиментальные тона. Мы должны почувствовать все значение описываемых событий. Но замужество Хэрриет изображено таким образом, что книга поневоле окрашивается сентиментальностью. Эмме представляется слишком уж легкий выход из ее затруднений. Слишком уж традиционная счастливая концовка вызывает у нас возражения не потому, что она счастливая (что ж тут подвергать сомнению?), а потому, что она традиционна, потому, что мы чересчур легко с ней соглашаемся.
Пожалуй, сказанное достаточно красноречиво свидетельствует о том, что «Эмма» покоряет нас благодаря реализму и глубине чувств Джейн Остин. Она рассматривает во всех деталях и в то же время страстно и с критических позиций проблемы, действительно волновавшие мир, в котором она жила. Узкий мирок— отрицать этого нельзя. Но какой смысл вкладывать в понятие «узость» — вот важный вопрос.
Эта «узость» не играет в принципе никакой роли. Нельзя определять значение романа, исходя из его «масштабов». В произведении искусства важны глубина и истинность передаваемого жизненного опыта, а эти качества нельзя отождествлять с размахом жизненной панорамы. Мы можем иногда больше узнать о жизни в железнодорожном купе по пути из Крю в Манчестер, нежели объехав вокруг всего света. Из разговора двух женщин в лавке мясника иногда также можно почерпнуть больше сведений о мировой войне, чем из толстой пачки донесений с фронта. И когда Эмма говорит Найтли: «Лишь тот, кто был вовлечен в интимную жизнь семьи, в состоянии сказать, какие затруднения переживает каждый ее член», —мы получаем ценное указание относительно метода Джейн Остин. Глупее всего критиковать ее за то, что она не пишет о битве при Ватерлоо и о французской революции. Она писала о том, что ей было понятно, и большего от художника требовать нельзя.