Автор сознает опасность деления литературных явлений на «линии» и «категории», распределения их «по полочкам» и тем не менее показывает невозможность серьезной историко-литературной работы без строгого разграничения материала, без строгой дифференциации.
Как. во вводных, так и в основных частях своей книги А. Кеттл настойчиво проводит одну мысль: важнейший критерий в оценке романа — его верность жизни. С этой мыслью неразрывно связана другая: для А. Кеттла писатель — это судья действительности. Общественная функция произведения искусства, неизбежно пропагандирующего те или иные идеи, становится ведущим критерием в его оценке. Писатель не может беспристрастно фиксировать явления жизни. Его искусство всегда так или иначе что-то пропагандирует, и степень активного вмешательства писателя в жизнь в конечном счете определяет ценность его творчества.
Пропаганда в романе бывает плоха лишь тогда, когда она неубедительна, подчеркивает А. Кеттл. В прямой связи с этим тезисом находится у А. Кеттла анализ вопроса о форме и содержании. Справедливость требует сказать, что А. Кеттл допускает здесь некоторое упрощение. Форма не важна, говорит автор, сама по себе. Значение ее сводится к тому, в какой мере она своим совершенством способствует лучшему пониманию того, что автор хочет в романе сказать. Полемизируя со сторонниками «чистого искусства», с эстетским подходом к литературе, А. Кеттл отводит форме чересчур служебную роль.
Правда, если А. Кеттл и упрощает вопрос о диалектике формы и содержания в своих теоретических рассуждениях, сам его анализ показывает, что при конкретной оценке произведения он всякий раз предлагает рассматривать конкретную эстетическую данность, а не благие намерения писателя.
Методологические принципы, положенные в основу «Введения в историю английского романа», не навязываются читателю, не отрываются от материала исследования. Автор не излагает подробно свою методологическую платформу, а лишь поясняет те принципы, на основе которых он ведет анализ конкретных произведений. Если эти пояснения А. Кеттла покажутся советскому читателю местами слишком подробными, не следует забывать, на какую аудиторию ориентировался прогрессивный английский критик.