Не случайно Нэш, писатель, чутко откликавшийся на запросы нового общества, но еще не вполне осознавший, что значит быть его членом, написал роман «Несчастливый путешественник»— пожалуй, самый замечательный плутовской роман на английском языке. Этот роман — смесь всякой всячины. В нем нет центрального стержня. Рассказывается история молодого человека Джека Уилтона, который обладает почти всеми чертами парии-плута. Он — слуга знатного господина и поэтому занимает какое-то место в обществе, но отнюдь не «принадлежит» к этому обществу и не считает себя хоть сколько-нибудь связанным его моральными нормами. Это чувство «отстранения» усиливается, когда он отправляется на континент, где переживает множество приключений. Я подчеркиваю этот момент, потому что именно он определяет форму плутовского романа, его естественную бесформенность. Этот роман представляет собой серию эпизодов, связанных друг с другом не каким-нибудь определенным планом, а лишь присутствием героя-бродяги, в жизни которого нет организующего начала, нет системы.
В «Несчастливом путешественнике» мы не проследим последовательной моральной позиции. Здесь можно говорить лишь об озабоченности тем, как выпутать героя из очередного трудного положения, и о довольно-таки поверхностной антикатолической направленности. Но в романе заключено море любознательности (скорее энергичной, чем последовательной) по отношению к жизни XVI столетия, и он представляет собой превосходную попытку передать на бумаге физическое ощущение этой жизни.
В том, что в ранних плутовских романах нет последовательной моральной позиции, которая определяла бы систему изображения, нет ничего удивительного, ибо герои — социальные парии — не осознали еще себя как класс, имеющий свою разработанную этику. Созданный Нэшем Джек Уилтон, так же как Панург Рабле,— образ человека, полностью лишенного чувства ответственности, жизненная энергия которого порождается непобедимым стремлением не сдавать своих позиций в мире, к которому он не питает никакого уважения. До тех пор пока у человека буржуазного общества не сложилось ясного представления о том, что же он отстаивает и против чего выступает, его похождения в обществе и литературе не могли не быть серией разрозненных вылазок, лишенных общей программы.