Через все очерки А. Кеттла проходит доказательство определяющей роли мировоззрения романиста. На ряде примеров критик показывает, с одной стороны, насколько историческая ограниченность писателя, владеющие им классовые предрассудки отражаются на системе создаваемых им образов, снижая их художественную ценность, и с другой стороны — в какой мере великие произведения искусства сохраняют свою ценность, несмотря на ограниченность их создателей. Особенно хорошо А. Кеттлу удается доказать эту мысль в очерках о романе Фильдинга, Остин, Диккенса, Джордж Элиот.
Очерк, посвященный одному из лучших романов Джейн Остин, тем более интересен для советского читателя, что творчество этой выдающейся английской писательницы до сих пор мало у нас известно и не было сколько-нибудь глубоко исследовано нашим литературоведением. Разбор «Эммы» дается А. Кеттлом живо, убедительно и свежо. Глава содержит интересные наблюдения, убеждает своей аргументацией. А. Кеттл верно подмечает остроту и точность видения писательницы, мягкость ее юмора, своеобразие иронии и дидактизма Остин, отнюдь не лежащего на поверхности.
Можно согласиться с критиком в том, что объективно многие портреты, нарисованные Остин в «Эмме», передают социально типическое. Только стоит ли пренебрегать тем, что, объективно показывая социальные пороки, писательница субъективно воспринимала их все же как пороки индивидуальные, приписывая их свойствам человеческих характеров —«злых» и «добрых»?
А. Кеттл, понятно, прав, утверждая, что было бы нелепо обвинять Остин в том, что она не описала битву при Ватерлоо или французскую революцию. Но дело ведь не только в этом. Как бы ни было велико реалистическое мастерство ее искусства, Остин не шла дальше кропотливого психологического рисунка, концентрировала все свое внимание на живописании быта и нравов весьма ограниченного социального мирка, почти совсем не касаясь тех великих социально-исторических противоречий, которым было посвящено творчество ее современников Годвина и Вальтера Скотта. Последнего Бальзак и Стендаль недаром называли своим «отцом»: исторический роман Скотта образует фундамент, на котором воздвигалось здание критического реализма.