Важнейшее место в рыцарском романе принадлежит дидактическому элементу. Рассказ о жизни отважного рыцаря и его дамы (обычно она замужем за другим) не только придавал возвышенный характер феодальной концепции рыцарской доблести, но часто получал и религиозное благословение.
Одним из главных проявлений «христианизации» мира, нарисованного в средневековом рыцарском романе (в основе ранних представлений лежала более древняя языческая мифология), стало упрощение этической проблематики. Жизнь превращалась в битву между добром и злом. Персонажи романов были лишены реалистических, то есть подлинных человеческих черт; они не были людьми, в которых есть и плохое и хорошее. Их рисовали либо одной черной, либо одной белой краской. Так, застывший, идеализированный моральный кодекс был наложен на подвижные и сложные человеческие взаимоотношения. Строгие рамки, в которые заключается изменяющееся и постоянно развивающееся явление, не могут долго оставаться пригодными. Лучшие из рыцарских романов (например, многое из написанного Мэлори) свободны от этого недостатка и поэтому гораздо более реалистичны и жизненны, чем современные им произведения.
Стремление к реализму в художественной литературе явилось неотъемлемой частью процесса распада феодализма, частью революции, преобразовавшей феодальное общество. Поскольку в настоящее время слово «буржуазный» ассоциируется в нашем сознании с людьми, занимающими прочное положение в жизни, зажиточными и консервативными, нам нелегко представить себе буржуазию в роли революционного класса. Но нужно вспомнить, что именно этот класс создал в Англии XVII века замечательную демократическую армию нового образца, обезглавил короля и основал республику. Торговая буржуазия вела революционную борьбу против феодального строя, потому что этот строй лишал ее свободы. Он не давал ей воли, не давал физической, духовной и юридической возможности делать то, что ей хотелось, развиваться в нужном ей и естественном направлении.
Феодальное общество, основанное на окостеневших имущественных отношениях, превозносившее неизменную, установленную богом иерархию в церкви и государстве, представляло собой тюрьму для развивавшегося торгового класса, для его мыслителей и художников. Свободное право торговать, свободное право исследовать, изучать и изображать жизнь, свободное право создавать надлежащую философию — вот в чем прежде всего нуждались представители нового общественного уклада, и за эти свои требования они готовы были умереть, ибо люди всегда готовы умереть за свою свободу. Они готовы были рисковать жизнью в открытом море и на полях сражений. Они готовы были, отдавая себе ясный отчет в том, на что идут, и несмотря на весь свой страх перед средневековым адом, пойти на плаху и на костер. И буржуазные писатели, вдохновленные видением «...мира сокровищ и восторгов, могущества, и почестей, и власти», тоже были революционерами, способными, подобно Фаусту, поставить на карту все самое дорогое ради создания новой лйтературы, отвечающей потребностям революционного сознания и помогающей ему.