О, это сведет в гроб бедную мою госпожу! — вскричала Сузанна.— Весь гардероб моей матери пришел в движение. Что за процессия! красное камчатное,— темно-оранжевое, белые и желтые юстрицы,— тафтяное коричневое,— кружевные чепчики, спальные кофты и удобные нижние юбки,— Ни одна тряпка не осталась на месте.— Нет,— она больше никогда уж не оправится,— сказала Сузанна.
У нас была толстая придурковатая судомойка, — отец, я думаю, держал ее за слабоумие;— всю осень она боролась с водянкой.— Он умер,— сказал Обадия,— он, без сомнения, умер! — А я нет,— сказала придурковатая судомойка.
У нас печальные вести, Трим! — воскликнула Сузанна, утирая глаза, когда Трим вошел в кухню,— господин Бобби умер и похоронен,— похороны были интерполяцией Сузанны,— всем нам придется надеть траур,— сказала Сузанна.
Надеюсь, нет,— сказал Трим.— Вы надеетесь, что нет! — с живостью воскликнула Сузанна.— Траур не вертелся в голове у Трима, как это было с Сузанной.— Надеюсь,— сказал Трим, поясняя свою мысль,— надеюсь, бог даст, вести окажутся неверными.— Я собственными ушами слышал, как читали письмо,— возразил Обадия,— ох, и потрудимся мы, корчуя Воловью пустошь! — Ах, он умер! — проговорила Сузанна.— Так же верно,— сказала судомойка,— как то, что я жива.
Скорблю о нем от всего сердца и от всей души,— сказал Трим, испуская вздох.— Бедное создание! — бедный мальчик! — бедный джентльмен!
А еще на Троицу он был жив,— сказал кучер.— На Троицу! увы! — воскликнул Трим, протянув правую руку и мгновенно приняв ту же позу, в какой он читал проповедь.— Что такое Троица, Джонатан (это было имя кучера), или масленица, или другие прошедшие времена и праздники по сравнению с этим! Сейчас мы здесь,— продолжал капрал (стукнув об пол концом своей перпендикулярно поставленной палки, чтобы создать таким образом представление о здоровье и устойчивости),— и вот нас (он выронил из рук шляпу) не стало! в один миг! — Это вышло у него чрезвычайно трогательно! Сузанна разлилась в три ручья.— Мы не пни и не камни: Джонатан, Обадия,кухарка, все расчувствовались.— Даже придурковатая толстая судомойка, чистившая на коленях рыбный судок, и та оживилась.— Вся кухня столпилась вокруг капрала.»