Эта «атмосфера прочности и уверенности» весьма сильно ощущается у Джейн Остин. Реализм, характерный для ее произведений, представляет собой развитие, утонченную версию той сознательной и объективной любознательности, которая была, как мы видели, побочным продуктом буржуазной революции и специфической чертой романа XVIII столетия.
К тому времени, на которое приходится творчество Джейн Остин, общество XVIII столетия — это, казалось бы, «прочное и уверенное» общество, просвещенный союз земельной знати и торговцев-джентльменов — уже почти совсем ушло в прошлое. Промышленный переворот вызвал к жизни новый и чрезвычайно могущественный класс — промышленную буржуазию.
Общество XIX века относилось ко всякому искусству значительно более враждебно, чем общество XVIII столетия. Для того чтобы попять характер литературы викторианской
эпохи, необходимо вспомнить, как решительно выступали против художественного творчества, решительно стремились принизить его всякие баундерби, игравшие столь важную роль в формировании викторианского общества. Промышленная буржуазия как класс — включая и утилитаристов, предпочитавших поэзии канцелярские кнопки, и тех людей с суровыми лицами, за которыми наблюдал Кейнс, когда они вели переговоры о заключении Версальского договора, — ненавидела всякое проявление реалистического, честного художественного творчества и боялась его (были тут, конечно, и просвещенные личности, стремившиеся плыть против течения). На протяжении всего века, начиная со времен шеллиевского Кэстльри и диккенсовского Грэдграйнда и кончая эпохой торжества филистеров Мэтью Арнольда, честные писатели не могли не испытывать глубокого отвращения к основополагающим принципам и порочным взаимоотношениям, царившим в обществе, которое их окружало.
Поэтому все выдающиеся романы XIX века, созданные после Джейн Остин, выражают, каждый по-своему, дух протеста. Задача писателя была той же, что и раньше,—добиться реализма в изображении жизни, выразить (при помощи новой формы и новой художественной структуры, которые волейневолей приходилось искать) правду жизни, как она каждому автору представлялась. Но чтобы сделать это, чтобы пробить ощутимую брешь в монолитном здании бесчеловечности и фальши капиталистического мира, необходимо было превратиться в бунтаря.