Правда, Фильдинг в интересах развития сюжета (и в угоду традиционным вкусам) все же делает Тома джентльменом, однако это большого значения не имеет. Важно другое — и от этого зависит вся динамика и структура книги,— важно то, что Том и Софья восстают против условностей общества, символом которого служит Блайфил. Они борются с лицемерием любыми средствами, пуская в ход, когда необходимо, и кулаки, и шпаги, и огнестрельное оружие. В отличие от Клариссы они не пассивны в борьбе, и поэтому «Том Джонс»— не трагедия, а комедия. Мы принимаем комическую концепцию жизни, предлагаемую Фильдингом, не из-за условного счастливого конца романа, а благодаря возбуждаемой им в нас уверенности, что Том и Софья в состоянии справиться и справятся с обстоятельствами, изменят их. В том, что один и тот же читатель верит и в трагедию Клариссы, и в комедию «Тома Джонса», конечно, нет противоречия. Трагедия и комедия, даже в аналогичных ситуациях, вовсе не исключают друг друга.
Борьба Тома и Софьи против Блайфила и всего, что он персонифицирует, является ядром романа. Злодей в «Томе Джонсе»— это не Олверти, чьи моральные устои оказываются не на высоте и кого действительно обманывают. Злодей — это и не блестяще вылепленный старый дурак сквайр Вестерн. Злодей — это Блайфил. Ведь в том и состоит общая Олверти и Вестерну слабость, что обманывает их обоих Блайфил, которого они принимают за того, кем он кажется. «Рассудительный, скромный и набожный» Блайфил на самом деле коварен, сластолюбив, лицемерен и глубоко корыстен. С того момента, как он передает Черного Джорджа, которого Том спас при помощи блестяще придуманной лжи, нам становится ясно, что он собой представляет. Он всегда на стороне респектабельных условностей, он — друг (и это показательно) и Сквейра и Твакома, несмотря на их внутреннюю (и логическую) несовместимость. А когда черные замыслы Блайфила, в основе которых лежит свойственная правящему классу ортодоксальная забота, как бы заиметь собственность и сделать «хорошую» партию, терпят неудачу, Фильдинг пишет о нем следующее: