Но хотя образ Батлера и является отражением наиболее слабой стороны творчества Скотта, достоинства первой части романа более чем компенсируют этот недостаток. Ведь, кроме него, на страницах романа живут и Дине с дочерьми, и два лэрда Дамбидайкса, и Сэдлтри, и Шарпитло, и сам Портеус. А как великолепно воскрешается вся история борьбы шотландской церкви за независимость в разглагольствованиях Дэвида Динса! Все эти разнообразные пласты материала и характеры слиты воедино и подчинены одной глубокой идее, так что, когда в главе XXII (суд над Эффи) роман достигает кульминационной точки, назревшие конфликты прорываются наружу: сестра выступает против сестры, человечность — против слепого служения закону, пуританство — против мирской терпимости, пресвитерианство в самой его крайней непримиримой форме — против традиций епископальной церкви, крестьянство — против города, Шотландия — против Англии. Здесь нет места для Батлера с его худосочной половинчатостью, которая только подорвала бы художественную силу и жизненную правдивость центральных противоречий.
Если бы вторая половина «Эдинбургской темницы» обладала такими же достоинствами, как и первая, эту книгу можно было бы по праву назвать, несмотря на досадные погрешности Скотта — тяжеловесность его стиля, склонность к литературщине и аффектации,— великим романом. Но вторую часть портят, во-первых, сцены в Линкольншире (особенно — утомительно скучные и неубедительные беседы Джини со Стонтонами), а во-вторых, появление на сцене герцога Аргайла в качестве персонажа, призванного своим вмешательством спасти положение, которое казалось безнадежным. Неудача, надо сказать, коренится не в изображении самого герцога, ибо в общем и целом этот образ обрисован с достаточным тактом, а что касается сцены встречи Джини — в присутствии герцога — с королевой Каролиной, то она получилась у автора просто удивительно удачной. Как персонаж романа герцог Аргайл не так уж и плох, вся беда — в той роли, которая уготована ему в композиции. Ведь главное назначение этой фигуры — разрешить все конфликты, примирить все враждующие силы и превратить «драму судьбы», драму семейства Динсов в некое подобие бытовой семейной комедии.