Заключительная часть книги (убийство Нэнси, бегства и гибель Сайкса, смерть Феджина и доведение до конца всех сюжетных мотивов) представляет собой невообразимую смесь подлинного и поддельного. Тема насилия, пронизывающая весь роман, достигает своей кульминации в момент убийства Нэнси; автору отлично удается передать напряженное ощущение ужаса всего происходящего, вплоть до самой сцены гибели Сайкса.
И здесь тоже наше воображение прежде всего поражает интуитивное умение Диккенса найти соответствующий символический фон, на котором развертывается действие. Атмосфера нищих лондонских трущоб, реально ощущаемая во многих главах романа, воссоздана здесь с огромной силой;особенно глубокое впечатление производит описание мрачных,, полуразвалившихся построек в районе Фолли-Дитч и острова Джэкоба: «Шаткие деревянные галереи вдоль задних стен, общие для пяти-шести домов, с дырами в полах, сквозь которые виден ил; окна, разбитые и заклеенные, с торчащими из них жердями для сушки белья, которого никогда на них нет; комнаты, такие маленькие, такие жалкие, такие тесные, что воздух кажется слишком зараженным даже для той грязи и мерзости, какую они скрывают; деревянные пристр.ойки, нависающие над грязью и грозящие рухнуть в нее...» 1 Эта картина перерастает в нечто несравненно большее, чем простая декорация. Она объемна, скульптурна и составляет неразрывное целоес центральным замыслом романа. Ужасающее зрелище человеческой нищеты, горя и отчаяния оставляет такое неизгладимое впечатление, что в конечном итоге именно оно, а не то, что творится на душе у Сайкса, сохраняется в памяти читателя. Сайкс отправляется к праотцам в том самом мире, который породил его, причем нарисованная Диккенсом картина помогает нам лучше понять Сайкса, даже почувствовать к нему некоторую жалость, идущую не от легко возбудимой сентиментальности, а от сознания всех тех страшных сил, которые сделали его таким, каков он есть.
Совсем в ином духе преподносится конец Феджина. Это описание носит отпечаток сенсационности в самом худшем смысле слова — здесь есть налет характерного для «Новостей света» подхода к материалу, который отличается поверхностностью и вреден тем, что притупляет наше восприятие. Сцена смерти Феджина целиком и полностью разработана в духе развития сюжета (Оливера — во имя нравственности! — отводят в камеру осужденного, дабы узнать,, где спрятаны пропавшие документы), и это более чем определенно демонстрирует нам, сколь пагубно отражается сюжет на содержании романа. Когда Диккенс руководствуется моральными предписаниями, продиктованными сюжетом,— а единственными «нравственными» критериями являются, по логике сюжета, священное право собственности и самодовольная респектабельность,— он не в состоянии глубоко заглянуть в человеческую душу, не в состоянии предоставить своим персонажам свободу жить и действовать, подобно реальным, живым людям.