Пристрастие Джеймса к этой теме представляется мне весьма знаменательным. «Очень правдивая... очень впечатляющая... очень волнующая...»— буквально слышишь, как писатель тихо и раздумчиво произносит эти слова. Тема эта — своего рода апофеоз его взгляда на жизнь. Она тесно и неразрывно связана с философским идеализмом Джеймса. «Положительные» герои его книг с их неуклонным стремлением к возвышенной и утонченной жизни оказываются в полном смысле слова слишком хорошими для мира сего. Их тонкое мироощущение становится самоцелью, а не ответом на действительные запросы жизии. Свобода, к которой они стремятся, оказывается на поверку идеализированной свободой, она порождает желание не только стать свободным в этом мире, но и быть свободным от него.
Знаменательна и та популярность, которой пользуются романы Джеймса в среде нашей современной интеллигенции. Причиной этой популярности наряду с искренним восхищением необыкновенным мастерством писателя является, по моему твердому убеждению, известная доля потакания собственным слабостям. И приятней, и легче ассоциировать себя с идеализированным тонким мироощущением, с совестью г, обретающейся в возвышенных сферах, вдали от простой и зачастую грубой основы подлинной жизни.
У Изабеллы Арчер много единомышленников, которые воображают, будто от грубых сторон действительности можно откупиться, обладая рафинированным умом и несколькими тысячами фунтов стерлингов. А Генри Джеймс, пусть даже сам того не ведая, поощряет их в этом заблуждении. Изображая судьбу, постигшую Изабеллу, он делает это так, чтобы у читателя возникло ощущение, будто такой удел если и не неизбежен, то уж, во всяком случае, окружен романтическим ореолом. Поэтому, когда Изабелла принимает решение вернуться в Рим, это должно вызвать в нас не чувство сожаления по поводу того, что понапрасну пропадает и гибнет прекрасная человеческая душа, а ощущение победы наперекор всему: лучше погибнуть, чем отказаться от той иллюзии, которая так ярко и полно предстала в романе во всем своем трагизме.