«Можно с уверенностью утверждать, что в произведениях Харди роковое стечение обстоятельств, игра случая встречаются настолько часто, что начинают казаться нам неправдоподобными. Зачем громоздит он одну на другую фатальные случайности, зачем он сплошь и рядом ведет, как нам представляется, нечестную игру со своими героями; зачем запускает он в небо тучу стрел, пока Элфрид Свэнкорт и многочисленные персонажи, последовавшие за ней, борются за свою жизнь? Автор рисует детерминированный мир, лишь немного отступая от своего детерминизма ради соблюдения специфики трагедии. Индивидуальная воля мыслится им в известной степени свободной и в определенные моменты уравновешивающей универсальную Волю, составной частью которой она является (этот образ принадлежит Харди). Таким образом, перед нами в определенной степени нейтральный мир. Так почему же тогда так часто и с такими губительными последствиями вмешивается в жизнь героев перст судьбы?»
Если прочесть «Тэсс» как подробный анализ истории человеческой жизни, то отмеченное критиком вмешательство «перста судьбы», конечно же, покажется серьезной слабостью романа. Ведь оно приводит к тому, что мы начинаем смотреть на героев, и в особенности на Тэсс, как на людей, которым в жизни постоянно не везет и — что еще важнее — которые проявляют недостаточную стойкость и присутствие духа перед лицом неблагоприятных обстоятельств. В самом деле, Тэсс не обладает и десятой долей той практической сметки и опытности в житейских делах, которыми отличается обычная крестьянская девушка ее возраста. Не заключена ли в ее особой утонченности известная толика художественной фальши? Напрашивается, например, такой вопрос: может ли Тэсс позволить себе — учитывая условия, в которых она жила во Флинтком-Эш,— такую «тонкость чувств», чтобы в момент, когда братья Энджела находят в канаве и уносят ее башмаки, ощутить горькую обиду, но не пытаться вернуть свою лучшую обувь?
Подобные соображения имели бы прямое отношение к делу, если бы роман Харди представлял собой психологическое исследование в строго реалистическом духе. Но, как мне кажется, в данном случае эти соображения так же не относятся к делу, как, скажем, критические замечания по поводу «Короля Лира», в которых говорилось бы, что поведение Лира в первом акте неправдоподобно или что сюжетная линия Глостера введена неудачно, ибо существование бок о бок двух таких случаев черной неблагодарности к родителям представляется маловероятным. «Тэсс»— роман совершенно другого типа, нежели «Эмма» и «Миддлмарч». Он не посвящен конкретному анализу поведения людей и их переживаний. Харди касается другой сферы — сферы более общих законов человеческой судьбы.