Вот ведь странная вещь: несмотря на то, что многое в этом необычном и трогательном романе отдает фальшью (сюжет, анализ характера Тэсс, высокопарный стиль), он производит впечатление глубоко искреннего произведения.
Во многом такое впечатление достигается благодаря тому, что автор всегда умело, а нередко с поистине редким мастерством воспроизводит на страницах своего романа природу, которая служит постоянным фоном для действия. Это большое достижение Харди,— пожалуй, никто из рассмотренных нами романистов не поднимался до таких пейзажей. Описание раннего утра на молочной ферме Тэлботейс, пожалуй, лучше всего будет сравнить с описанием Лондона в «Оливере Твисте». И как неуместно применительно к обоим этим случаям холодное слово «описание»!
«Встречались они постоянно, иначе и быть не могло. Встречались ежедневно в странный и торжественный предутренний час, в лиловых или розовых лучах рассвета,— ибо здесь нужно было вставать рано, очень рано. Коров доили ни свет ни заря, а перед этим, в начале четвертого, снимали сливки с молока. Обычно тот, кто первый просыпался от звона будильника, должен был будить остальных. Тэсс поступила на мызу последней, а к тому же вскоре обнаружилось, что на нее можно положиться — она не проспит, как это случалось с другими,— а потому эта обязанность все чаще выпадала на ее долю. Как только в три часа кончал дребезжать будильник, она выходила из своей комнаты и бежала к двери хозяина, затем поднималась по лестнице на мезонин к Энджелу и окликала его громким шепотом, после чего будила своих подруг. К тому времени как Тэсс успевала одеться, Клэр уже спускался вниз и выходил в свежую утреннюю прохладу. Остальные работницы и работники старались поваляться в постели подольше и появлялись через четверть часа.
Серые полутона рассвета не похожи на серые вечерние сумерки, хотя краски как будто одни и те же. На восходе солнца свет кажется активным, а тьма пассивна, тогда как вечером активен нарастающий мрак, а свет дремотно пассивен...
В эти часы, когда люди еще спят, им случалось подходить совсем близко к водяным птицам. Из зарослей на границе луга, куда они ходили гулять, вылетали цапли, поднимая оглушительный шум, который напоминал стук распахивающихся дверей и ставней, либо застигнутые врасплох, смело оставались стоять в воде, и, следя за проходившей парой, медленно и бесстрастно повертывали головы, словно марионетки, приводимые в движение часовым механизмом.