Когда Джордж Элиот в «Миддлмарче» прерывает повествование своими собственными рассуждениями о причинах неудачи брака Лидгейтов, то это авторское вмешательство нисколько не оскорбляет наш художественный вкус: проблемы, о которых идет речь, представлены нам в такой выпуклой и конкретной форме, они так живо занимают наше воображение, что подобное отступление представляется нам естественным и необходимым. В романе «Путь всякой плоти» эта проблема приобретает большую остроту. Здесь мы постоянно имеем дело со взглядами Батлера (Овертон, от лица которого ведется повествование, по-настоящему и не включен в образный строй произведения, юн неотделим от самого автора). Взгляды романиста выражены с такой самобытной силой, с такой страстностью, с таким остроумием, что существует серьезная опасность того, что мир образов романа покажется менее жизненным и ярким, чем авторские комментарии к нему.
Я не хочу сказать, что так и происходит на самом деле. Во всяком случае, первые главы книги от этой опасности ограждены. В первых главах, посвященных изображению старших поколений семейства Понтифексов и описанию детства Эрнеста, инвектива Батлера находится в объективном соответствии с изображаемым. Обличительная критика разит наповал: «Однако «ели человек слишком любит свои деньги, ему не так-то легко бывает любить также своих детей» г; «Я полагаю, церковный катехизис много виноват в дурных отношениях, обычно существующих между родителями и детьми» . И объектом критики является реальная действительность, а не набор каких-нибудь абстракций. В этой части книги эпизоды — один другого лучше, все они конкретны, все великолепно удались. Престарелая госпожа Понтифекс, отказывающаяся признать факт своей беременности; смешная сцена, в которой Джордж Понтифекс и его слуга спускаются в погреб, чтобы достать бутылочку воды иорданской; сцена, где к столу вместо самки омара был подан самец; сцена в карете после женитьбы Теобальда на Кристине; наказание, которому подвергается малыш Эрнест за то, что он не может выговорить слово «придите»,— все эти сцены хороши не только своей «анекдотичностью» (эпизоды романа Батлера обладают этим качеством), но и тем, что они написаны с восхитительной яркостью, живостью и верностью жизни. Картина действительности встает со страниц Батлера с такой же убеждающей реальностью, с какой обрисован мир работного дома в «Оливере Твисте» и мир Гарденкорта — в «Женском портрете».