Основные персонажи «Контрапункта» не обладают даже и той незначительной жизненностью, которой отмечены образы Барлепа и Беатрисы Гилрэй. Спэндрелл, например — один из главных героев романа,— совершенно нереален. Это скорее воплощение абстрактной идеи, чем человек во плоти и крови. Он, очевидно, олицетворяет крайнее выражение декаданса, сатанинского начала, с которого сорван романтический ореол. Но достаточно сравнить его с Кирилловым в «Бесах» Достоевского, чтобы увидеть всю мелкотравчатость цинизма Хаксли. Несмотря на решимость декадентов Хаксли не останавливаться ни перед какими ужасами, доходить до крайних пределов бесчеловечности, в них все какое-то малокровное. Их образы не рассказывают читателю, как низко может пасть человек, но предстают как результат попытки автора обыграть определенное отношение к жизни. В «Контрапункте» нет ни сочувствия, ни негодования. Он строится скорее на извращенных мастурбациях ума.
Д. Г. Лоуренс, очень хорошо относившийся к Хаксли (последний написал прекрасное предисловие к «Письмам» Лоуренса), прочитав «Контрапункт», направил Хаксли чрезвычайно интересное письмо:
«Когда я читал «Контрапункт», сердце у меня замирало, а восхищение росло. Я убежден, что вы сказали правду, быть может, самую полную правду о себе и своем поколении, проявив при этом поистине великолепное мужество. Мне кажется, что для того, чтобы написать «Контрапункт», потребовалось в десять раз больше мужества, чем для «Любовника леди Чаттерлей». И если бы публика понимала, что она читает, она бросила бы в Вас во сто раз больше камней, чем в меня. Я считаю, что задача искусства — показывать животрепещущий момент или состояние человека такими, каковы они на самом деле. По-моему, Вы блестяще справились с этой задачей. Но какой момент, какое состояние Вы показали! Если в Вас вызывают отклик только убийства, самоубийства и изнасилования в различных формах — а Вы откровенно говорите, что это так,— саго, как же мы проживем свои дни? Готовя еще одно убийство, самоубийство, изнасилование? Но ведь наступает призрачная скука, и в конце концов рождается инертность, инертность и еще раз инертность, рождается полная атрофия чувств. И потом, я полагаю, разражается супервойна, и убийства, самоубийства и изнасилования сметают с лица земли подавляющее большинство человечества. Как Вы правильно говорите, интеллектуальная оценка ничего не значит. Важно то, что заставляет Вас испытывать волнение. Если испытывать волнение Вас заставляют убийства, самоубийства, изнасилования и ничего больше, тогда такова Ваша судьба — силами разума изменить ее нельзя. Вы живете своими волнениями, и ничего тут больше не скажешь. И тем не менее лишь порочное мужество побуждает человека соглашаться медленно убивать себя инертностью и бесплодностью — это порок «испорченного ребенка» .