Кэри, конечно, подходит к этой теме совершенно иначе, но изображение Джонсона поэтом и мифотворцем, организующим и налаживающим труд дорожных рабочих, говорит о проницательности автора, которая сродни проницательности Синга. В книге Кэри блестяще освещены взаимосвязь между искусством и трудом в первобытном обществе, сущность ритуальной магии, и сделано это не языком социологии, а языком проникновенного искусства.
И все же где-то, в самой сердцевине «Господина Джонсона» кроется слабость, особенно наглядно проявляющаяся в заключительный момент книги, когда Джонсона сражает пуля его кумира — начальника местной полиции Радбека. В романе ясно показана ограниченность Радбека и колониальных администраторов вообще. В известном смысле этот заключительный эпизод исполнен мрачной иронии, так как из содержания книги явствует, что Радбек не отдает себе отчета в последствиях своего поступка. В последней фразе романа он, иронизируя над самим собой, рисует в собственном воображении кошмарную картину.
Но, хотя автор и дает нам ощутить весь ужас поступка Радбека, он полностью не отмежевывается от чувств и моральных оценок этого персонажа. Радбек убивает Джонсона точьв-точь так же, как пристрелил бы мучающегося пса. По отношению к тому и к другому он преисполнен моральной ответственности.
Лиризм книги утрачивает здесь свою силу. Теперь мы вынуждены оценивать всю ситуацию в категориях более сложных, нежели те, которые до сих пор требовались. Начинают напрашиваться кое-какие вопросы. Совершенно ли справедлив автор в своей оценке положения Африки? Не осталось ли за рамками нарисованной им картины нечто исключительно важное — рост национального самосознания африканцев, развитие их способностей, деловых качеств? Сегодня каждому известно, что эти факторы играют важнейшую роль в культурно-политической жизни Западной Африки. Не связан ли роман Кэри с позициями либерального империалиста, непригодными для полного и глубокого освещения такой темы? Не основывается ли, наконец, уверенность автора, определенность, точность и простота его почерка на ложной уверенности, на чрезмерном упрощении?