А. Комптон-Бэрнетт напоминает нам устами своего героя о том, что для того, чтобы брать, тоже нужна щедрость, но не эта сторона дела главенствует в семействе Гейвстонов. Замечания Дадли точно определяют характер его отношения к родне: искреннее и деликатное в такой степени, что это граничит со слабостью, оно в то же время исполнено иронии и трезвого реализма. Какой смысл вкладывает Дадли в слова «щедрость иного рода»? Имеет ли он в виду щедрость дающего в противоположность щедрости берущего (Клемент немедленно дает им такое истолкование), а может быть, он противопоставляет истинной щедрости щедрость поддельную? Оба толкования правомерны, более того, они многозначительным образом связаны друг с другом.
Реплика Клемента (человека циничного и недоброжелательного) тоже многозначительна; она выявляет характер говорящего и констатирует истину, имеющую прямое отношение к предмету разговора. Если никто не будет «давать», нечего будет «принимать». Второе зависит от первого, являясь его обратной стороной.
Парадоксальность ситуации усугубляется сардоническим ответом Марка на деликатное замечание Джустины, невинное (подобно самой Джустине) — и в хорошем, и в плохом смысле этого слова. Джустина, добрая и недалекая, отличается живым характером, прекраснодушием и... способностью приводить других в ярость. Она искренне хочет исправить положение и приписать словам Клемента более или менее «высокий» смысл. Короткая фраза Марка раскрывает, с одной стороны, истинную суть слов Клемента, а с другой стороны — выявляет автоматическую, машинальную попытку Джустины загладить неловкость с помощью стандартных слов, выявляет заведомую готовность человека стать жертвой самообмана. Нам свойственно утверждать, что мы что-то неправильно поняли, когда то, что мы поняли, слишком неприятно. А если мы к тому же похожи на Джустину, то мы искренне заблуждаемся.
Автор не указывает, кому принадлежит следующая реплика. Впрочем, мы вскоре догадываемся, что ее произносит Джустина. По-моему, то, что имя подающего реплику не проставлено, не случайно. Какой-то момент мы пребываем в неуверенности относительно личности говорящего, а романистке как раз это и нужно. Мы инстинктивно вкладываем эту реплику в уста всех, кто мог бы ее произнести. Быть может, это вставила словечко тетушка Мэтти? В этом случае в реплике была бы заключена скрытая ирония, ибо Мэтти, кроме себя, никого не любит. Вторая фраза реплики представляла бы тогда собой преднамеренную попытку с помощью показной, ложной скромности внушить членам семьи, что их счастливый удел — это не ее удел. Тот факт, что слова Джустины вполне могли бы быть сказаны и тетушкой Мэтти, которая вложила бы в них совершенно иной смысл, сразу же проливает яркий свет на характер и той, и другой, тонко подчеркивает различия в их чувствах и побуждениях. Помимо всего прочего, от внимания читателя, конечно, не ускользает, что сопоставление это не так уж выигрышно для Джустины. Правда, она может вполне искренне сказать, что у нее есть все, что ей нужно, но сама пошлость этого заявления побуждает нас критически отнестись к Джустине. После этих слов невольно напрашивается новая реплика в духе А. Комптон-Бэрнетт: «Да, конечно, милочка, но мне все-таки кажется, что этого не совсем достаточно».