«Когда я туда вошел, душная комнатенка была полна людей и освещена тремя мерцающими свечками. Казалось, я вернулся в восемнадцатое столетие. На измятой постели среди раскиданных простынь лежал бедный дядюшка, донельзя измученный, обессиленный, в бреду, а маленький священник, взяв его за руку, старался привлечь его внимание и все повторял:
Мистер Пондерво, мистер Пондерво, все прекрасно. Все прекрасно. Только уверуйте! «Верующий в меня будет спасен!»
Тут же был доктор с ужасным идиотским шприцем, какими современная наука вооружает этих недоучек, и непонятно, для чего он поддерживал в дяде слабый трепет жизни. Где-то позади с запоздалой и отвергнутой дозой лекарства суетилась сонная монахиня. В довершение хозяйка не только встала сама, но и разбудила старую каргу — свою мамашу и полоумного мужа, был там еще флегматичный толстяк в сером шерстяном костюме, степенный и важный,— кто он и почему оказался там, не знаю. Кажется, доктор что-то сказал мне о нем пофранцузски, но я не понял. И все они, заспанные, наспех одетые, нелепые при свете трех мерцающих свечей, алчно следили за угасанием едва теплившейся жизни, словно это было для них какое-то увлекательное зрелище, и каждый из этих людишек твердо решил подстеречь последний вздох. Доктор стоял, прочие сидели на стульях, принесенных в комнату хозяйкой.
Но дядя испортил финал — он не умер.
Я сменил священника на стуле возле кровати, и он завертелся по комнате.
Я верю, я верю, с ним все хорошо,— таинственно шептал он мне.» 1
Но даже здесь Уэллс не может устоять перед искушением, упомянув шприц, сообщить свое мнение о представителях врачебной профессии. Так и хочется,— думается снова и снова читателю,— чтобы у него было поменьше мнений, а то они всегда вклиниваются между читателем и книгой, ослабляя эффект, которого Уэллс добивается, превращая в абстракции целые эпизоды и описания.
В «Тоно-Бэнге» разрабатывается великолепная тема — возвышение и падение дельца-мошенника, тема, изобилующая богатыми возможностями для таких писателей, как Уэллс, остро сознающих социальную направленность своих сюжетов.