Такая оценка говорит о полном непонимании метода Голсуорси. Да в чем же особенность любого Форсайта, если отвлечься от его мебели и седла барашка? Тот факт, что Голсуорси неуклонно характеризует Форсайтов, подчеркивая грубую материальную основу их бытия, составляет его силу, а не слабость. Глупо воображать, будто под внешностью Тимоти или Суизина скрывается какая-то таинственная, бестелесная «натура», ждущая своего воплощения в произведениях таких художников, как Вирджиния Вульф или Айви Комптон-Бэрнетт.
К сожалению, «Собственник» не остается до конца сатирой. Он и не мог быть целиком и полностью сатирой из-за недостаточной искренности и недостаточности социального протеста писателя. С образами Форсайтов, образами, достаточно убедительными, автор обращается чересчур вежливо. Подобно многим малодушным писателям, Голсуорси не осмеливается довести развитие своих, героев до логического завершения. Он все время отступает, затушевывает, сентиментальничает. Из «настоящих» Форсайтов лишь образ Сомса получает более или менее окончательное воплощение.
«Собственник» по мере развития действия делается все менее и менее убедительным, потому что центральный конфликт романа — столкновение между человечностью и собственностью — отходит все дальше на задний план. Представители лагеря гуманистов — Ирэн, Босини, молодой Джолион — оказываются невзрачными фигурами. Они не более человечны, чем Форсайты,— они просто более романтично настроены.
В разногласиях Сомса и Босини о доме на Робин-хилл Соме, очевидно, должен представлять мещанский материализм, а Босини —художественное сознание. Однако по сравнению с поведением Босини поступки Сомса достойны всяческого оправдания. Превышение сметы расходов, допускаемое Босини, пренебрегающим многими разумными путями экономии, говорит не о благородстве, а об элементарной профессиональной некомпетентности.
Позитивные идеалы Голсуорси неопределенны, туманны, романтичны. Читателю предлагается видеть за образами Босини и Ирэн Искусство и Красоту, борющиеся против тирании Собственности. В действительности же на страницах «Саги о Форсайтах» никто по-настоящему не борется против гнетущего собственничества Форсайтов. Молодой Джолион, гуманная и мятежная душа, готов без малейших колебаний принять деньги от отца, чьи воззрения и собственнические принципы он презирает. Позитивная программа самого Голсуорси выступает не как что-то противоположное Форсайтам, а как сентиментализация форсайтизма. Идеал Голсуорси — старый Джолион. Вот почему его сатирический пафос, в котором, как отмечал Д. Г. Лоуренс, вначале есть «какой-то налет благородства», вскоре угасает: