«В мир, где от живописца ждут, что он будет либо фотографом, либо акробатом,— писал Клайв Белл,— ворвались постимпрессионисты, заявляя, что прежде всего он должен быть художником.» Слова Клайва Белла тесно смыкаются с критикой Вирджинии Вульф. Фотографы и акробаты — те же «материалисты», поглощенные бесплодными техническими приемами. Белл и Вульф по существу недовольны одним и тем же.
Я не считаю себя вправе решать, чье искусство оказало большее влияние на творчество Вирджинии Вульф — импрессионистов или постимпрессионистов . Пожалуй, понятие «импрессионизм» (во всяком случае, в применении к литературе) вполне пригодно для характеристики метода Вирджинии Вульф, ее интереса к самой фактуре человеческого опыта, ее попыток схватить «мириады впечатлений», улавливаемых индивидуальным сознанием, соединить в единое, значимое целое, казалось бы, разноречивые и случайные элементы того или иного конкретного положения.
Термин «поток сознания», часто применяемый к методу Вирджинии Вульф, представляется мне, когда дело касается романа «К маяку», столь же мало подходящим, как и «символизм». Он вполне уместен, когда речь идет о прозе Дороти Ричардсон, об отдельных томах великого произведения Пруста или о заключительной части «Улисса» Джойса. Эти писатели действительно пытались, по крайней мере на каком-то этапе, изображать реальную жизнь только как поток впечатлений, воздействующих на сознание отдельной личности и переданных через восприятие разных сознаний. Вирджиния Вульф в данном романе (в «Госпоже Дэллоуэй» дело принимает иной оборот) преследует другую цель. Чей поток сознания дается в романе «К маяку»? Фокус в нем все время перемещается. Мы не смотрим на целое ни глазами госпожи Рэмсей, ни даже глазами Лили Бриско.
Вирджиния Вульф строит свой роман почти так же, как художник — например, ее Лили Бриско — пишет картину. (Конечно, различие тут есть. В роман Вульф вторгается время. Раздел книги, озаглавленный «Время проходит», получился, как мне кажется, каким-то манерным, нарочито утонченным и довольно неубедительным.) Великая забота Вульф о фактуре и форме очень напоминает заботы живописцев. Здесь добавляется мазок, там удлиняется линия, мгновение заполняется случайной беседой у проема в зеленой изгороди, и цель всего этого — не развитие фабулы, не раскрытие конфликта, не проникновение в мир героя, хотя все эти элементы, быть может, в неясной форме и присутствуют, а эффект момента, прожитого во времени: сгусток красок, очертаний и теней, тон голоса, предвзятые мнения и несварение желудка — все, что составляет, по убеждению Вирджинии Вульф, Жизнь.