Тема романа «К маяку», если решиться ее назвать, — это госпожа Рэмсей и влияние ее присутствия, самого ее существования на окружающую жизнь. Это влияние нельзя до конца понять или передать за время ее собственной жизни. И в заключительной части она все еще продолжает оставаться главной фигурой, хотя ее уже нет в живых. Именно она ведет Лили Бриско к ощущению мига завершенности, к моменту озарения, являющемуся кульминацией книги. Присутствие госпожи Рэмсей — решающий фактор этого озарения (в первой части она лишь «пурпурный треугольник» на картине Лили Бриско). Поездка к маяку, недолговечное торжество Джеймса — все это тоже имеет прямое отношение к раскрывающимся на первых же страницах взаимоотношениям треугольника: Рэмсей, его супруга и Джеймс.
В каком смысле можно говорить, что жизнь в романе «К маяку» не «ускользает»? Это выражается, быть может, только в том, что в данном романе ничего не взято «из вторых рук», что условности, в духе которых он написан, позволяют писательнице передать с удивительной точностью некое интимное качество «ощущения жизни». Сцена обеда — центральная сцена романа — достойна того, чтобы ее сопоставить с описанием обеда у Суизина Форсайта в «Собственнике». Обед у Голсуорси описан очень хорошо; мы представляем себе столовую Суизипа, каждого из сидящих за столом, разговор, который они ведут, и качество седла барашка. Но при сравнении этого описания со сценой обеда у Вирджинии Вульф складывается поверхностное впечатление. Нас не посвящают в мимолетную стихию чувств, не рассказывают о сложном характере человеческих реакций, о странных изменениях в их темпе, о пучке летучих мгновений сознания, о вкусе пищи, о внезапных бурных взлетах эмоций и необычном значении, которое приобретают внешние, неодушевленные, случайные вещи — тень на столе, узор на скатерти и так далее.
В описание (если это не слишком чужеродное слово) обеда в романе «К маяку» вводится новое измерение, отсутствующее у Голсуорси. И это измерение — назовем его серией впечатлений или разложением опыта на составляющие его моменты— оказывает действие, которого добивалась Вирджиния Вульф, когда, описывая Жизнь, употребляла выражение «светящийся ореол». Роман «К маяку» действительно «фосфоресцирует», что и придает ему особую ценность. Быть может, его герои — не очень интересные люди, их поступки, мысли и настроения не очень нас трогают, когда мы, отвлекаясь от мира книги, думаем о них. Но это живые люди. Они дышат воздухом, вдыхают аромат цветов или терпкий запах моря, едят настоящую пищу, знают друг друга. Каковы бы они ни были, их нельзя назвать картонными фигурками, куклами или карикатурами (этот роман страшно далеко отстоит от «комедии темпераментов»). И поскольку это живые люди в физическом, можно даже сказать — первичном смысле, их образы обладают упругостью, редко встречающейся в литературе. Как удачно выразился Роберт Лиддел, «правда, быть может, заключается в следующем: в то время как персонажей Джейн Остин мы знаем так же хорошо, как знали бы своих друзей (обладай мы сверхъестественной наблюдательностью), то персонажей Вирджинии Вульф мы знаем так же хорошо, как самих себя» 1. Речь идет, конечно, о качестве, а не о количестве знания. Мир романа «К маяку»— меньше всего «плоский» мир.