В каком смысле эпизод в лодке между Джеймсом и Рэмсей можно считать кульминационным пунктом их прежних взаимоотношений?
Правомерно ли считать, что рассмотренные нами романы — «Повесть о старых женщинах», «Тоно-Бэнге» и «Собственник», с одной стороны, и «К маяку»— с другой, относятся к двум резко отличным друг от друга типам литературы? Как надлежит нам сейчас относиться к принципам, провозглашенным Вирджинией Вульф четверть века назад?
Во-первых, я думаю, нужно признать, что, сваливая в одну кучу Арнольда Беннета, Уэллса и Голсуорси, Вирджиния Вульф и ее единомышленники совершили литературоведческую и тактическую ошибку, ибо по своему методу и значению эти три писателя совсем не похожи друг на друга.
С другой стороны, у них, несомненно, есть что-то общее, особенно при сопоставлении с Вирджинией Вульф. Во всех трех эдвардианских романах, рассмотренных нами, есть сюжет, который вряд ли можно обнаружить в романе «К маяку» (хотя, честно говоря, сюжет «Тоно-Бэнге»— вещь весьма неопределенная). Но, что еще важнее, все они стоят на том — Вирджиния Вульф этого не признает,— что «ощущение жизни» можно передать посредством объективного описания людей и сцен, а не через субъективные впечатления, получаемые сознанием отдельных личностей. Беннет, Уэллс и Голсуорси действительно виновны в том, в чем упрекает их Вирджиния Вульф,— они «материалисты», ибо считают, что герои и сюжеты их романов — плод конкретной реальной ситуации и неразрывно с ней связаны
По-моему, нападая на эдвардианцев, Вирджиния Вульф, Харди и Джеймс спутали два совершенно самостоятельных момента: с одной стороны, ощущение, будто те пишут о «малозначительных вещах», будто в их романах отсутствует нечто очень важное, и это вынуждает считать их творчество не совсем полноценным; с другой же стороны — убеждение, что этот недостающий элемент, необходимый для всякого выдающегося произведения, надо искать где-то в стороне от внешних обстоятельств жизни, что его не найти, увлекаясь материальными деталями, натуралистическим методом.