При этом за Вирджинией Вульф числятся несомненные достоинства: протест против невыразительности столь многих натуралистических произведений, утверждение «светящегося ореола» жизни, чувство ценности, важности и плодотворности самого случайного житейского эпизода.
Во вступительной главе романа «К маяку» она пишет о Джеймсе Рэмсее:
«Поскольку еще в шестилетнем возрасте он принадлежал к тому многочисленному классу, который не умеет рассматривать одно чувство в отрыве от другого и позволяет будущему, со всеми его радостями и горестями, омрачать или освещать настоящее; поскольку для таких людей, даже в раннем детстве, с каждым поворотом колеса восприятий кристаллизуется и останавливается мгновение, на которое приходится печаль или радость, Джеймс Рэмсей, пока мать говорила, сидел на полу и вырезал картинки из иллюстрированного каталога военных магазинов, наделяя фотографию холодильника небесным ореолом. Картинка была обрамлена радостью.»
Здесь можно ясно увидеть, что привнесла Вирджиния Вульф в историю романа. Холодильнику, «обрамленному радостью», не было места в натуралистическом романе. Вирджиния Вульф возрождает «сияние», которое в каком-то смысле и есть сама жизнь. Только теперь нам кажется, что за появление этого сияния на картинке заплачено, пожалуй, слишком дорогой ценой.
ДЭВИД ГЕРБЕРТ ЛОУРЕНС. «РАДУГА»
Из всех произведений Д. Г. Лоуренса я выбрал роман «Радуга» не потому, что убежден в его превосходстве над другими романами, а потому, что в нем очень много черт, характерных для творческого метода писателя. Но я не хочу, чтобы вы думали, будто я рассматриваю «Радугу» ради характерных идей, приверженцем которых был Лоуренс.
Когда речь идет о Лоуренсе, трудно устоять перед соблазном анализировать его идеи. Конечно, нельзя говорить о романах Лоуренса, не затрагивая заложенных в них идей, но это уже другой вопрос. Я хочу лишь сказать, что романы Лоуренса, выражая, как и всякое художественное произведение, мировоззрение своего автора, шире этого мировоззрения, взятого в отвлеченной форме.