Источником художественной слабости романа «Миддлмарч» является механистическая философия Джордж Элиот, находящая свое выражение и в методе постановки перед читателем моральных вопросов. Беда и в том, что нравственная проповедь писательницы недостаточно ясна и последовательна, и в том, что Джордж Элиот постоянно апеллирует к нашей собственной совести, и в том, что все это ослабляет внутреннюю напряженность описываемых сцен и создает известную дистанцию между персонажами и читателем, которому от этого становится труднее воспринимать их переживания как свои собственные.
Ф. Р. Ливис, по моему глубокому убеждению, совершенно прав, подчеркивая несостоятельность мнения о Джордж Элиот, сформулированного Генри Джеймсом в следующих выражениях: «Читая ее, мы постоянно ощущаем, что она идет от абстрактного к конкретному, что создаваемые ею образы и ситуации берут начало, если можно так сказать, в ее моральном сознании и лишь косвенно являются плодом наблюдения действительности.»
Я не согласен ни с утверждением о том, что пристальный и неослабевающий интерес автора романа «Миддлмарч» к нравственным проблемам носит абстрактный характер, ни с утверждением, что Джордж Элиот пытается втиснуть неподатливую живую жизнь в прокрустово ложе отвлеченных понятий. Ведь роман этот, при всей поглощенности романистки вопросами морали, не имеет ничего общего с «назидательной притчей».
Наоборот, метод писательницы состоит как раз в том, чтобы самым конкретным образом изобразить ту или иную ситуацию и уже потом привлечь внимание читателя к нравственным проблемам, которые возникают перед персонажами, диктуют им выбор. Метод этот, пожалуй, несколько тяжеловат; переходя по мере чтения романа от одного нравственного кризиса к другому, мы начинаем тяготиться беспощадным нагнетением моральных переживаний. Но тяготит нас отнюдь не абстрактный «балласт», а сам характер моральных оценок и суждений Джордж Элиот. Слишком уж часто они бывают бескрылы и худосочны, что заметно притупляет остроту конфликтов в изображаемой сцене. Источник этого худосочия кроется, на мой взгляд, в тех выводах, которые напрашиваются из морально-этического представления писательницы о мире как о «питающем вымени».