Иначе говоря, критерии добра и зла, которых придерживается писательница (и для которых весьма характерны упор на высший закон и симпатии к иудаизму, пусть даже в рассматриваемом нами романе эти черты не проявляются в полной мере), не вполне соответствуют сложности ее социальных воззрений. Критическое замечание Генри Джеймса о том, что выведенные писательницей фигуры и описываемые ею ситуации не принадлежат ни на йоту «безответственно» пластическому миру, неудачно сформулировано, чем вполне заслуженно вызывает нарекания со стороны Ливиса, но оно тем не менее указывает на действительную слабость Джордж Элиот. Возвышенная серьезность нравственной проповеди Элиот (которую по сути дела можно охарактеризовать как проповедь утилитаризма, видоизмененного под влиянием идей Джона Стюарта Милля, Конта и христианских воззрений раннего евангелизма) неблагоприятно отражается на художественных достоинствах ее романа, но дело принимает такой оборот не потому, что проповедь эта возвышенна или серьезна, а потому, что она механистична и лишена диалектики.
Как и все мыслители механистического толка, Джордж Элиот кончает уходом от действительности в идеализм. В романе, рисующем картину буржуазного общества, выведены три бунтаря, восстающих против этого общества,— Доротея, Лэдисло и Лидгейт. Люди благородных устремлений, они исполнены глубокого недовольства укладом жизни Миддлмарча. Все трое придерживаются более высоких идеалов, чем идеалы буржуазного мира Миддлмарча, и хотят строить свою жизнь по-новому. Эти «пылкие души» стремятся служить человечеству посредством занятий наукой, искусством, проявления духа любви к ближнему. Лидгейт терпит поражение в борьбе с действительностью Миддлмарча, женившись на Розамонд, и горькая история его крушения представляет собой наиболее яркую и волнующую часть романа. Однако характерно то, что Лидгейта, так же как и других персонажей романа, терпящих жизненные неудачи, приводит к катастрофе не его сила, а его слабость.
На страницах «Миддлмарча» не находится места для героического (оставим на время в стороне Доротею и Лэдисло , трагического конфликта. Да иначе и быть не может: ведь диалектика трагедии — борьба, в которой герой становится жертвой своей собственной силы,— не укладывается в понятия Джордж Элиот. Ее механистическое и отнюдь не революционное мировоззрение не допускает возможности успешной борьбы против Миддлмарча, возможности успешного изменения его порядков. Самое большее, что в состоянии сделать ее герои,— это чуточку улучшить мир Миддлмарча, показав своим ближним пример самоусовершенствования (что делает Фэрбразер и, пожалуй, Доротея). Но большинство персонажей (например, Мери Гарт и госпожа Балстрод) не могут подняться выше сознательного, лишенного всякой сентиментальности, подчинения воле Миддлмарча. Поэтому даже «человеколюбивые» герои вынуждены оставаться пассивными — в противном случае их заставят покориться, использовав их же собственные слабости. Дело в том, что хотя Джордж Элиот ненавидит Миддлмарч, она убеждена в его незыблемости: ведь этот мир и есть «питающее нас вымя».