Возвращение Изабеллы в Рим, разумеется, не следует расценивать просто как капитуляцию перед силой принятых в обществе условностей, требующих соблюдения обета супружеской верности. Гудвуд уговаривает Изабеллу бросить мужа. Генриетта дважды заводит откровенный разговор о том, следует ли Изабелле остаться с мужем или лучше уйти от него. Вот как отвечает ей Изабелла во время их первого разговора:
«Не знаю, на что я решусь в моем горьком несчастье, но мне кажется: уйди я от него, я буду вечно стыдиться этого шага. Нужно отвечать за свои поступки. Я стала его женой перед людьми; выходя за него замуж, я была совершенно свободна и поступала вполне обдуманно. Нет, таким путем жизнь менять нельзя,— повторила Изабелла.»
Ответ этот проливает свет на многое. После того как Изабелла обнаруживает, в какой малой степени она была на самом деле свободна, важнейшим сдерживающим фактором становится для нее нравственный долг по отношению к Пэнси. Но нас ни на минуту не покидает ощущение того, что у Изабеллы есть какая-то сокровенная, внутренняя причина поступать так, а не иначе, по сравнению с которой такие частности, как характер Осмонда, ее собственные ошибки, необходимость позаботиться о Пэнси, настойчивость Гудвуда, отступают на задний план. На последних страницах книги неоднократно появляется образ моря или потока, в волнах которого очутилась Изабелла. В сознании читателя с этим потоком ассоциируется Гудвуд. Изабелла испытывает искушение отдаться воле несущих ее волн . Вырвавшись из-под влияния Гудвуда, она испытывает такое чувство, будто она снова «свободна»— свободна и погружена во тьму. Теперь ей служат путеводной звездой огни Гарденкорта, и она знает, куда ей идти. «Перед ней лежал прямойпрямой путь.»
В конце концов Изабелла избирает своим уделом — как мне кажется неизбежным — нечто, укладывающееся в такие высокопарные и холодные понятия, как долг и покорность судьбе: долг соблюдать обет верности нелюбимому человеку, покорность потерпевшего жизненное крушение. На мой взгляд, Изабелла, делая окончательный выбор, приносит последнюю жертву своему развенчанному идеалу свободы. Дело в том, что Генри Джеймс, сознавая трагическую обреченность представления о свободе, присущего викторианскому правящему классу, сам в такой степени разделяет иллюзорные идеалы последнего, что не может полностью избавиться от них. Его произведения исполнены трагизма именно потому, что их тема — разрушение буржуазной иллюзии свободы в сознании персонажей, не способных прийти к иному пониманию свободы. По этой же причине «чистые душой» персонажи Генри Джеймса неизменно являются жертвами; они находятся во власти людей грубых и низких; чем больше сознают они весь ужас своего положения, тем менее они способны найти выход из него.