Порой создается впечатление, что изображение нищеты в XVIII и XIX веках ставило перед писателями почти неразрешимую проблему, потому что нищета лишала мужчин и женщин всего человеческого, низводила их до уровня скотов. Пожалуй, разрешить проблему изображения этих людей удовлетворительным образом удавалось только в тех случаях, когда порождения «дна» представали в образах добившихся успеха мошенников, что давало возможность подать их с юмором, не лишая при этом достоверности. Нам не к чему жалеть Джонатана Уайльда — ведь он сам может о себе позаботиться. То же самое можно сказать и о Рэтклифе в «Эдинбургской темнице». С каким великолепным мастерством изображен этот разбойник, ставший тюремщиком!
Сцена торга между ним и Шарпитло — одна из самых больших удач романа. Скотта обычно недооценивают как юмориста. Правда, остроумие ему не свойственно. Но зато он чувствует и восхитительным образом передает комические столкновения характеров, отражающие столкновение разных систем ценностей.
Роман «Эдинбургская темница» распадается на три части: в первой (и наиболее важной) действие происходит в Эдинбурге, во второй — в Англии, в третьей — в поместье герцога Аргайла в Западной Шотландии. Часть, посвященная Эдинбургу, больше других по объему и несравненно выше в художественном отношении. Здесь все подлинно: проблемы, люди, конфликты, в том числе и центральный конфликт, о котором я уже упоминал,— между крестьянским миром Динсов и более сложным, но в то же время и более зыбким городским миром. С темой этого конфликта постепенно переплетается другая: отношение Шотландии к английской государственности. Эта тема красной нитью проходит через весь роман, вызывая у читателя представление об Эдинбурге как о городе, сплоченном единомыслием своих жителей. Надо сказать, что ни один английский город в романах писателей XVIII века не производит впечатления такой сознательности и цельности. Лондон в изображении Фильдинга (быть может, здесь играют роль различия в размере городов?) совершенно лишен подобного органического единства. Он предстает перед нами только как людское обиталище, но не как единое сообщество, не как средоточие враждующих и сотрудничающих людей, которое обретает свое самосознание. Эдинбург Скотта — это не просто случайное местожительство людей, а ярко выраженный шотландский город, объединенный в одно целое шотландским национальным сознанием и запечатленный в конкретной исторической обстановке, в результате чего даже само название романа приобретает богатый ассоциациями двойной смысл: оно относится не только к месту заточения Эффи, но и к самому Эдинбургу, этому сердцу Шотландии.