Ключ к пониманию этого достижения Бронте следует искать в словах «какой-то нравственный зуд» и в постепенно проясняющемся центральном замысле романа. В мести Хитклифа, быть может, и наличествует известный элемент патологической ненависти, но в основе своей эта месть отнюдь не представляет собой явления неврастенического порядка. Она исполнена нравственной силы. Ведь что в сущности делает Хитклиф? Он с полнейшей беспощадностью разит врагов их же собственным оружием, обращает против них их же собственные нормы поведения (сорвав с них все романтические покровы), побивает их по их же собственным правилам игры. Оружие, которым он борется против Эрншо и Линтонов, является излюбленным оружием последних. Оружие это — деньги и брак по расчету. Хитклиф подчиняет Эрншо и Линтонов своей власти с помощью классических методов правящего класса— экспроприации их собственности и имущественных сделок. Так он покупает закладные на поместье Хиндли, а самого Хиндли превращает в вечно пьяное и бессильное ничтожество;
женившись па Изабелле, а впоследствии насильно женив своего сына на Кэтрин Линтон, он добивается того, что все состояние обеих семей переходит в его руки. Хитклиф систематически принижает Гэртона Эрншо, низводя его до состояния безграмотного раба: «...я хочу торжествовать, увидев моего отпрыска законным владельцем их поместий. Их дети будут наниматься к моему сыну обрабатывать за поденную плату землю своих отцов» х. (И об этом-то романе некоторые критики говорят, будто он не имеет ничего общего с такими банальными вещами, как общество и реальная жизнь!) Но особенно льстит сознанию Хитклифа его высший триумф в духе правящего класса — то, что он внушает Гэртону, которого обрекает жить неучем, глубокую и горячую любовь к своему поработителю.
В продолжение всей этой исполненной ужаса части книги мы по-прежнему отдаем свои симпатии Хитклифу, инстинктивно признавая какую-то его горькую моральную справедливость по отношению к своим угнетателям: хотя он и бесчеловечен, мы понимаем, почему он бесчеловечен. Мы, разумеется, не одоб ряем его поступков, но мы видим, какими глубокими и сложными причинами они вызваны. Нам становится ясным, что те самые силы, против которых Хитклиф восстал, добиваясь высшей свободы, поймали его в ловушку: воспринятые им чужие «ценности» предопределяют характер его мести.