Для того чтобы понять такие страницы, как начало эпизода «Сирены», который был так удачно прокомментирован Гарри Левиным х, совсем не обязательно уяснять все детали. Достаточно знать в общих чертах о том, что именно пародируется, чтобы схватить сущность сцены в родильном доме. Пожалуй, следует прочесть «Улисса» сразу и быстро — тогда большинство внутренних ссылок и ассоциаций более или менее легко встанет на место .
Насколько важна связь «Улисса» с гомеровским эпосом? На эту тему много написано, проведено немало параллелей, которые широкому читателю могут показаться надуманными и ненужными. «Улисса», пародию на эпос, нельзя так же прямо соотнести с Гомером, как, скажем, «Дон-Кихота» и пародируемые в нем рыцарские романы. Джойс, особенно в Швейцарии, где он написал значительную часть «Улисса», был погружен в атмосферу тогдашнего увлечения психологией и базирующихся на ней учений. Не знаю, следует ли называть его последователем Юнга, но можно с уверенностью сказать, что он рассматривал героя Гомера с точки зрения некоего архетипа, символически выражающего определенные проявления человеческого опыта и носящего всеобщий и чуть ли не мистический характер.
Иронию Джойса, как и иронию Т. С. Элиота в «Бесплодной земле», несомненно, питает контраст между прекрасным, героическим, не знавшим разлада прошлым и грязным, будничным, потерявшим цельность настоящим. (Блум — не герой, и это важная в нем черта. Герои ведь не страдают от геморроя и не мирятся покорно с неверностью своей Пенелопы.) Но и у Джойса, и у Элиота объектом иронии выступает как настоящее, так и прошлое. Главный смысл ассоциации с гомеровским эпосом, которая проходит через весь «Улисс», заключается в том, чтобы при помощи авторитета Гомера и теории архетипов укрепить иллюзию, будто в подтексте романа Джойса заложен некий неизмеримый смысл. Джойс фактически готов использовать любой миф, в том числе миф, не относящийся к «Одиссее», который способствовал бы созданию этой иллюзии. Льют воду на его мельницу и «вечный жид», и «вечная женщина». При всем этом композиционно «Улисс» следует «Одиссее»: Блум — это Одиссей, Стивен — Телемак, а Молли — Пенелопа. Писатель имеет полное право требовать от своих читателей, чтобы они не забывали об этом. Выискивать же более сложные ассоциации с Гомером нет, наверное, никакой нужды.