Так почему же в общем следует считать «Улисс» не просто виртуозным произведением, не просто поразительным и в конечном итоге абсурдным явлением, в котором парадоксально соединены приметы тупика и бесконечного странствия?
Во-первых, потому, что Джойс обладает удивительной способностью наполнять жизнью создаваемые им сцены. «Улисс», несмотря на некоторые раздражающие черты и места, вибрирует жизнью, полон физического ощущения бытия, ощущения реального пульса человеческих взаимоотношений. Я затрудняюсь назвать произведение, где бы лучше была передана атмосфера раннего утра, чем на первых страницах «Улисса». Эффекта, создаваемого Харди при описании полей Тэлботейса, Джойс достигает сложной оркестровкой; он ставит лицом к лицу с природой образованного горожанина, а не сельского жителя, и немедленно подключает восприятие Бака Маллигана, Стивена, а затем и Гэйнса. Сочные и откровенные ругательства Маллигана напоминают удары гонга, которые, отражаясь от различных поверхностей, рождают искаженное эхо. Выразительность первых реплик Стивена, Маллигана и Гэйнса, в которых намечаются многие из важнейших тем романа, определяется не объективной ценностью их высказываний (подчас весьма интересных), а ситуациями, общими и личными, которые скрываются за этими замечаниями.
То же самое можно сказать и обо всех лучших местах романа. Физическое ощущение происходящего: Молли Блум, дремлющая в постели, уличное движение, закусочная Дэви Берна, стоянка извозчика, трехмачтовик, плавно входящий в гавань,— достигается с каким-то непринужденным мастерством, благодаря умелому обыгрыванию ритмических деталей и тончайшему чувству языка.
«Он повернул голову и оглянулся через плечо, rere regardant. Разрезая воздух высокими реями трехмачтовика, с парусами на краспицах салинга, возвращаясь на родину, вверх по течению безмолвно двигался безмолвный корабль.»
Художественный эффект достигается целым рядом штрихов. Стивен движется — движется и корабль, и поскольку Стивен смотрит на него, продолжая идти, это придает движению двойную динамику. «Rere regardant.» Стивен смотрит, не следят ли за ним. Его одиночество (и связанное с этим чувство вины) заставляют его обернуться, и когда он оборачивается, одиночества больше нет. Архаическая рыцарская фраза — это не педантизм (или педантизм лишь в той мере, в какой сам Стивен педант). Она напоминает о силах, преследующих Стивена,— о средневековой церкви и ее философах. Стивен оборачивается и смотрит назад не только в пространство, но и во время. И он видит корабль, тоже устаревший, но тем не менее прекрасный и целеустремленный (А. Уэст усматривает связь между «краспицами» Джойса и христианским крестом). Корабль не связан с ним никакими мистическими узами, хотя оба они «возвращаются на родину». Корабль существует отдельно от Стивена, но принадлежит к тому миру, частью которого Стивен является. Великолепное предложение, описывающее ход корабля, черпает свою силу в цельности ощущения движения (динамика предложения создается благодаря деепричастиям), а также в ритме сдерживаемого усилия, заключенного в словах («с парусами на», «вверх по течению»), в прямоте оснастки, в намеке на успешное коллективное усилие, в богатой человечности выражения «возвращаясь на родину» (вызывающего ассоциацию с инстинктивной простотой перелетов птиц). Это описание контрастирует с предшествующей ему характеристикой движения водорослей в воде, «без цели собираемых, без цели отпускаемых, всплывая и уплывая...» и с равнодушно качающимся на волнах телом утопленника, расследование гибели которого доставляет немало хлопот другу Блума — Маккою.