Значение творчества Джеймса снижается из-за изощренного эстетства, из-за чрезмерного интереса к ситуациям, где жаждущий жить оказывается в ловушке и обречен на смерть. У Лоуренса слабым местом является его своеобразный мистицизм, определить который, ничем не оскорбив Лоуренса, очень трудно и которым тем не менее проникнуты все его произведения.
Будет не совсем справедливо попрекать Лоуренса его страстными заявлениями о превосходстве крови над интеллектом. Подобные заявления, особенно взятые вне художественного контекста, опровергаются всей направленностью его творчества, в котором интеллект вовсе не принижается. И все же нужно признать, что, например, в романе «Радуга» есть не только отрицательные, но и просто злокачественные элементы. Их, пожалуй, яснее всего видно на пример отношения Урсулы Бренгуин, да и самого Лоуренса, к простому трудовому люду. Тема «Радуги»— демонстрация того, во что превращает личные отношения буржуазное общество. Положительная идея, которая одухотворяет «Радугу»,— это идея нового общества, которое претворится в реальность, когда люди заживут полноценной жизнью и установят настоящие, созидательные отношения между собой. Однако связь темы с идеей, «земли» с «радугой» теряется в тумане слов и мистицизма.
Причина этого в том, что сам Лоуренс отождествляет понятие «демократии» с буржуазной демократией и понятие «общества» с буржуазным обществом. Такое отождествление и заводит его в болото мистицизма. Мы уже видели, как в своем блестящем разборе «Саги о Форсайтах» он приравнивает понятие «социальный» к понятию «собственнический». В конце «Радуги» есть место, которое не только проливает свет на политические убеждения Лоуренса (не о них сейчас речь), но и содержит ясное указание на неразрешенные противоречия, которые сводят на нет художественную ценность последней части романа Урсула и Скребенский беседуют о том, как они поженятся:
«Однажды она запальчиво заявила:
Я бы хотела уехать из Англии. Все здесь так мелко и ничтожно, все так прозаично. Ненавижу демократию.